Главная / История Российской империи / Юрий Булычев «Салон и кружковая общность – формы культуротворческого процесса в России»

Юрий Булычев «Салон и кружковая общность – формы культуротворческого процесса в России»

freemasonryНачиная с Александровского периода и до середины XIX века большую роль в развитии отечественной культуры играли дворянские салоны и кружки единомышленников.

Русские салоны возникли в XVIII в. по примеру аристократических гостиных Франции. К числу ранних отечественных салонов следует отнести литературные собрания у Екатерины II, И.И. Шувалова, Г.Р. Державина. В первой четверти XIX в. русские салоны стали крайне своеобразным культурно-историческим феноменом по характеру решаемых задач и по типу творческой личности, сформировавшейся в атмосфере салонного общения. Здесь происходило становление разносторонне развитого, внутренне самостоятельного творческого человека, который в непосредственных, весьма неформальных межличностных отношениях усваивал высокую и утонченную художественную и интеллектуальную культуру, приобретал навыки критической оценки произведений мысли, литературы, искусства, а также развивал собственные творческие способности. Публичное чтение, прослушивание музыкальных произведений с последующим их обсуждением способствовало формированию тонкого художественного восприятия и вкуса. Таким образом создавалась восприимчивая, отзывчивая, человечная, но достаточно взыскательная культурная среда, благоприятная для развития творческих индивидуальностей, для формирования типа высоко и разносторонне развитого дворянского интеллигента.  

Исследователи отмечают синтетичность, полифункциональность, многослойность салона как культурно-исторического явления, его более многообразное и широкое содержание, по сравнению с кружком. Для салона было характерно тесное взаимодействие литературы, философии, музыки. Через усадебный салон в дворянскую культуру вливались струи народного     творчества [1].

Салонное общение в первой четверти XIX в. сыграло важную роль в процессе формирования русской классической культуры. Развиваясь вместе с гражданским обособлением дворянского дома в качестве суверенного очага человеческого существования, оно явилось формой ограждения частной жизни личности от официального общественно-государственного начала и способом развития свободного, неформального общественно-культурного сотрудничества свободных лиц.

Внутри салона культура стала обретать самоценность, проявлять собственную логику развития. Салон способствовал выработке русского литературного языка, преодолению подражательного отношения к иностранным культурным формам, формированию национального самосознания, а также различных жанров и форм поэзии и прозы. Салонному музицированию многим обязано развитие исполнительского искусства и русский романс первой трети XIX в.

В салонах происходило формирование более узких объединений – разного рода кружков. Кружковая общность была более специализированной, но вместе с тем и более глубокой в плане межличностных отношений, чем салонное общество. Поэтому политические и философские идеи развивались преимущественно в кружках. На протяжении первой половины XIX в. они сыграли исключительно важную роль в процессе становления отечественной философии и всех направлений общественно-политической мысли.

Каждый кружок был тесно связан с конкретным лицом, играющим роль связующего звена в отношениях различных творческих людей, предопределяющим характер интересов, мировоззренческую направленность объединения. И практически всякий значительный деятель культуры, будь то Г.Р.Державин, М.М.Херасков, Н.М.Кармазин, В.Г.Белинский, А.И.Герцен, собирал вокруг себя группу единомышленников.

На протяжении нескольких десятилетий в среде русских литераторов, музыкантов, интеллектуалов многогранно объединяющей творческую интеллигенцию личностью являлся князь Владимир Федорович Одоевский (1803-1869). Он принадлежал к древнему роду Рюриковичей, был энциклопедически образованным человеком, писателем, философом и большим оригиналом. Его кабинет напоминал лабораторию алхимика: всюду стояли реторты, ступы, банки, были разбросаны старинные книги и рукописи, с потолка свешивались чучела птиц, в углу находился скелет человека с надписью по латински: «Sapere aude» («Решись быть мудрым»). Одоевский вместо барометра держал в банке лягушек, которые, предсказывая дождь, по лесенке выбирались из воды, и разводил червяков для поедания вредителей книг. С 1826 г., когда Одоевский переселился в Петербург, у него по субботам собирались знаменитые деятели русской культуры первой половины XIX в. На турецком диване-оттоманке хозяина перебывала вся русская литература и музыка того времени, в лице Пушкина, Жуковского, Лермонтова, Гоголя, Глинки, Даргомыжского.

В салонах и кружках широко распространялись, читались и обсуждались рукописные произведения, не пропущенные в печать цензурой. В частности, именно таким образом русское общество впервые познакомилось со знаменитой комедией А.С.Грибоедова «Горе от ума». Законченная автором в июне 1824 г., комедия не была пропущена цензурой и стала распространяться списками. Сам Грибоедов читал ее в литературных и артистических кружках столицы, где комедия нашла теплый прием в силу своего критического содержания. Но в патриархальной Москве «Горе от ума» было воспринято как антирусский пасквиль и там против него поднялась волна осуждения, повлекшая отрицательную оценку произведения цензурой. В этом отразилось известное различие между национально-консервативной ориентацией многих московских салонов и кружков и либерально-западнической направленностью ведущих интеллектуальных сообществ северной столицы.

Следует отметить, что в Александровскую эпоху в России спокойно существовали различные тайные общества, на которые правительство смотрело сквозь пальцы. Масонство приучило российских дворян и власти к идее тайного союза, и потому из большей части разного рода секретных собраний их участники не делали особого секрета и были хорошо известны полиции. Только в 1822 г. от чиновников начали отбирать показания о членстве в тайных обществах и требовать подписки о непричастности к оным. Это объясняет, почему столь легко и беспрепятственно сложились кружки, а затем более обширные общества декабристов, выдвинувшие революционные политические программы. При всей радикальности методов преобразований, предусматривавших даже цареубийство и поджег Петербурга в случае неудачи восстания, политические проекты лидеров декабризма мало отличались от политических планов Сперанского и самого царя. По типу своего культурного и политического сознания декабристы были очень схожи с императором Александром. В этом нет ничего странного, поскольку большинство европейски просвещенных людей первых десятилетий ХIX в. имели книжное мировоззрение, заимствованное из французской литературы. И Александр Павлович на первых порах царствования, и декабристы, выходя на Сенатскую площадь, свято верили в силу просветительских идей и их воплощающих политических мероприятий. Не задумываясь о миросозерцании и обычаях народа, об отношении крестьян к земле, о сложившейся хозяйственной системе и вековых традициях русской государственности, они полагали, что стоит только дать новые «хорошие законы» стране, а крестьянам личную свободу, как сразу все само собой станет хорошо.

Эта идеалистическая отвлеченность дворянского миросозерцания была отрицательным следствием салонно-кружковых особенностей культуры русского образованного верха. К.Д. Кавелин справедливо писал, что образованные кружки Александровского времени, резко выдаваясь вперед над остальной массой населения, «не имели с нею почти ничего общего и жили своею особою жизнью, соприкасаясь с остальными слоями и классами общества только внешним образом. Правда, никакого антагонизма и вражды не было между теми и другими, но не было также между ними никакого сближения и взаимодействия. Образованные кружки представляли у нас тогда, посреди русского народа, оазисы, в которых сосредоточивались лучшие умственные и культурные силы, – искусственные центры, с своей особой атмосферой, в которой вырабатывались изящные, глубоко просвещенные и нравственные личности. Они в любом европейском обществе заняли бы почетное место и играли бы видную роль. Но эти во всех отношениях замечательные люди вращались только между собою и оставались без всякого непосредственного действия и влияния на все то, что находилось вне их тесного, немногочисленного кружка»[2] .

[1] См.: Палий Е.Н. Литературно-музыкальные салоны Москвы первой трети XIX в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. филолог. наук. М., 1996.

[2] Кавелин К.Д. Авдотья Петровна Елагина (биографический очерк) // Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989. С. 332-333.