Юрий Булычев «Годы СССР после второй мировой войны»

«Материальная мощь СССР после второй мировой войны и духовная ущербность советской идеологии».

Из второй мировой войны Советский Союз вышел сверхдержавой, распространившей сферу своего влияние на страны Восточной Европы, Китай, Юго-Восточную Азию и начавшей активное воздействие на политическое развитие Африки и Латинской Америки. Патриотический подъем русского народа в итоге победы над Германией и Японией позволил руководству страны осуществить быстрое восстановление народного хозяйства и сделать поразительный технологический рывок в 1950-е годы. Создание атомного оружия и передового ракетостроения, позволившего СССР в 1957 г. вывести на орбиту первый искусственный спутник земли, а в 1961 г. запустить первый орбитальный космический корабль с космонавтом Юрием Гагариным, превратило Советский Союз в лидера научно-технического развития и освоения космоса.

Появление «мировой системы социализма» привело к радикальному изменению структуры международных отношений, которая стала характеризоваться взаимодействием трех блоков — капиталистический Запад — новый социалистический Восток — старо-восточный “Третий мир”. В рамках такого рода взаимодействия Советская Россия беспримерно усилила свое глобальное влияние, предложив коллективистско-индустриальную социалистическую модель как либеральному капитализму Запада, так и застоявшемуся традиционализму Востока. Идеологическое противоборство между капиталистическим блоком, во главе с Америкой, и социалистическим лагерем, во главе с СССР, их борьба за привлечение на свою сторону неприсоединившихся афро-азиатских стран, разгоревшаяся в послевоенном мире, получила название «холодная война». Холодная война, сопровождавшаяся рядом региональных военных конфликтов (особенно острых в Корее и Вьетнаме) между советским и западным блоками, оттесняла на второй план духовное и общественно-культурное противостояние западной цивилизации и Советской России в сознании западной и русско-советской общественности, отвлекала от осмысления духовно-нравственной подоплеки политико-идеологических размежеваний. На первый план вышли вопросы экономики, уровня жизни населения и гражданских прав, предполагаемые идеей «соревнования двух мировых социально-экономических систем». В самой концепции соревнования по ряду материально-экономических и формально-правовых критериев социалистического Востока и капиталистического Запада отражалось типологическое единство их природы, в качестве разных форм воплощения одной и той же просвещенческой, рационалистической и атеистической новоевропейской идеологии. Ведь, не забудем, большевики создавали свою систему хотя и в противовес Западу, но на основе западнического миросозерцания. Борьба коммунистических идеологов с капиталистическим миром велась на чужом поле и негодным оружием, поскольку, была борьбой одного материалистического европейского идеала с другим материалистическим европейским идеалом. Противоборство пролетарского интернационализма и интернационального капитализма не имело никакого существенного отношения к осознанию и решению действительно эпохальной проблемы. Проблемы отношения духовно-традиционных народов и противодуховной западной цивилизации в рамках высоко интегрированного мира. Партийное пролетарское государство и классовое государство капитала являлись порождением равно космополитических стихий антикультуры и безбожия, “научный коммунизм” и доктрина “общества потребления” оказывались равно антихристианскими мировоззрениями, созданными противоцерковными мыслителями. Все сокровенное различие между тоталитарным государством пролетариев и либеральным государством капиталистов исчерпывалось тем, что первое насильственно подчиняло народ самодовлеющему производству материальных благ и догмату материалистически счастливого “светлого будущего”, а последнее свободно посвящало себя потреблению благ и животному наслаждению настоящим.

Итак, спор между принудительно-трудовым лагерем социализма и либеральным потребительским обществом шел о том, кто живет сытнее, где выше благосостояние, у кого больше денег, продуктов и прав на душу населения. Естественно, что СССР был обречен проиграть “идеологическую борьбу”, которая подспудно лишь укрепила в советском населении слепое почитание Запада, поскольку там денег, продуктов и прав на человеческую душу изначально было больше, чем в России, хотя с самой человеческой душевностью, с духовным состоянием общества и культуры дело обстояло не столь благополучно. О последнем и надо было говорить, ведя полемику с Западом в интересах истины, России и всех традиционных народов. Ибо человеческая душа, ее судьба, ее самобытность, ее развитие и спасение — вот подлинно русская тема, а борьбе за душу — поистине русская борьба.

Это прекрасно понимали все православные люди, лучшие отечественные мыслители, представители русского самосознания в дореволюционной России и в России за рубежом. Однако советская партийно-государственная номенклатура была слишком чужда русским православно-национальным ценностям, чтобы выйти на путь возрождения традиционной отечественной духовности, способствовать оздоровлению и освобождению народной жизни. Новые национал-большевистские попытки партийного руководства во второй половине 1940-х – начале 50-х годов использовать в своих политических интересах русский патриотизм только искажали общественное сознание. Официозная борьба против ”безродного космополитизма”, ”низкопоклонства перед Западом” и ”американского культурного империализма”, развернутая сталинским руководством в этот период, дискредитировала русский патриотизм и способствовала реанимации примитивного западничества в среде интеллигенции. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1947 г. ”О воспрещении регистрации браков граждан СССР с иностранцами”, создание ”судов чести” для рассмотрения антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных поступков служащих во всех министерствах и ведомствах – все эти полицейские меры не имели ничего общего с действительным возрождением русского национального самосознания.

Итак, кроме казенного национал-большевизма советский номенклатурно-коммунистический режим ничего не мог предложить в качестве идейной основы своей культурной политики, и потому не мог послужить истинной духовной и социально-культурной альтернативе бездушной цивилизации Запада, овладевшей американо-европейским человечеством после второй мировой войны. Только в той мере, в какой Советский Союз являлся наследником великой русской культуры, в какой он стал глобальным фактором ограничения экспансии капиталистического духа, СССР объективно служил, как и старая Россия, препятствием росту всемирной однородности и однозначности. Больше того, законсервировав в себе элементы старого европейского гуманизма, светскую религию свободы, равенства, братства, смешанную с исконно русскими, душевно теплыми, патриархально-общинными традициями, Советская Россия отчасти являлась позитивным социально-психологическим противовесом всему глобальному бездушию новейшего Запада. Своим покровительством развивающимся странам Азии и Африки, СССР защищал их от полной вестернизации и втягивания под власть антикультурного социально-экономического и информационного механизма западного мира, враждебного всему духовно безусловному, традиционному.