Юрий Булычев «Политические и философские воззрения А.Н.Радищева»

В наиболее радикальной форме влияние французской просветительской идеологии сказалось на политических воззрениях Радищева. Александр Николаевич Радищев (1749–1802) родился в дворянской семье, получил хорошее домашнее образование. Гувернером у него был образованный француз, бывший член руанского парламента. Возможно, этот учитель положил начало знакомству Радищева с просветительской политической философией. В 1762 г. во время коронации Екатерины II Радищев был зачислен в пажеский корпус. Преподавание в корпусе было поставлено хорошо, Радищев был выдающимся учеником. Поэтому он был послан на учебу за границу в числе 12 одаренных молодых людей. В 1766 г. он выехал с товарищами в Лейпциг откуда возвратился в Россию в 1771 г. Заграничное образование сыграло огромную роль в формировании мировоззрения Радищева. Послужив короткое время чиновником в Сенате он вышел в отставку, женился и вновь поступил на государственную службу. В 1790 г. он стал директором таможни. Но служба не препятствовала его занятиям литературными и философскими вопросами. Обширное образование требовало проявления. Радищев знал пять языков, много читал, развивал европейские просветительские идеи, занимался переводами иностранных авторов. В 1790 г. была издана главная книга самого Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», которая вызвала негодование императрицы. Екатерина самолично прочла книгу с карандашом в руке и признала ее автора идеологом революции в России. 30 июня этого же года Радищев был заключен в крепость. На допросах бедный инакомыслящий признал себя преступником и говорил, что написал многое по сумасшествию и сумасбродству, но тут же сопровождал свое раскаяние оговорками, которые сводили на нет его покаяние. Суд приговорил Радищева к смерти, но Екатерина помиловала его и сослала в десятилетнюю ссылку в Илимск. Там Радищев жил с семьей, и со своей библиотекой, выписывая французские и немецкие журналы и занимаясь философией. Император Павел I вернул опального мыслителя сначала в его калужское имение, а потом Радищев приехал в столицу. Александр I полностью простил Радищева и он был назначен в комиссию по составлению законов. Вдохновленный, Радищев составил такой радикальный проект реформ, что председатель комиссии граф Завадовский сделал ему строгий выговор и пригрозил Сибирью. Это так тяжело подействовало на Радищева, что он в ночь на 12 сентября 1802 г. покончил жизнь самоубийством.

Историкам известны и другие случаи подобного отчаяния русских образованных людей, в силу разногласия их европейских верований с окружающей жизнью. Так современник Радищева ярославский помещик Опочин убил себя, судя по предсмертной записке, вследствие отвращения к русской жизни. Этот поклонник Вольтера завещал сжечь свою любимую библиотеку, ради чтения книг которой он только и существовал, ибо «в здешней стране они никому не надобны» 1.

Переходя к рассмотрению политических и философских воззрений Радищева, следует признать, что он явился в нашей истории первым восторженным пропагандистом революции и первым ярким представителем революционно-романтической литературности. «Путешествие из Петербурга в Москву», по сути дела – условная форма, которую Радищев нашел для выражения весьма отвлеченных, набранных из различных французских книг, представлений и понятий. Поэтому во время своего якобы передвижения автор описывает преимущественно свои политические верования, сны, зачитывает в изобилии находимые по дороге рукописи – трактаты о должном мироустройстве, поэму о свободе и демократии. Эта странная смесь вымыслов, снов, путевых заметок и политико-правовых трактатов с демократическими стихами, а проектов социальных преобразований с росказнями случайно встретившихся путешественнику людей; это постоянное нахождение забытых и случайно оброненных рукописей неизвестных лиц, которыми, оказывается, густо усеян весь путь между двумя столицами, придает сочинению Радищева художественно неорганичный смысл явно надуманного сочинения. Все многостраничные описания езды, встреченных лиц и обстоятельных сновидений предпринимаются автором только затем, чтобы задать нужное направление некоей заветной политической мысли, чтобы получить формальное право высказывать заветную думу о «самодержавии народа», для которой выбирается наиболее возвышенный, поэтический стиль:

Чело надменное вознесши,

Схватив железный скипетр Царь,

На грозном троне властно севши,

В народе зрит лишь подлу тварь.

 

…Восстанет рать повсюду бранна,

Надежда всех вооружит;

В крови мучителя венчанна

Омыть свой стыд уж всяк спешит.

Мечь остр, я зрю, везде сверкает;

В различных видах смерть летает,

Над гордою главой царя.

Ликуйте, склепанны народы!

Се право мщенное Природы

На плаху возвело Царя.

 

И нощи се завесу лживой

Со треском мощно разодрав,-

Кичливой власти и строптивой

Огромный истукан поправ,-

Сковав сторучна исполина,

Влечет его как гражданина

К престолу, где народ воссел:

«Преступник власти мною данной!

Вещай, злодей, мной увенчанный!

Против меня восстать как смел?» (…)

 

Поэтический пафос Радищева определялся его восторженным преклонением перед утопической идеологией всеобщей свободы, равенства и братства. Практические вопросы о том, в какой мере и как возможно приблизить конкретное общество к этим идеалам, на каких условиях освободить крестьян, какого рода усовершенствования ввести в государственное устройство, автора нимало не интересуют. Его мышление имеет крайне наивный и неразвитый характер. Оно восторженно «кипит» излюбленными идеям и назойливо критикует всю окружающую действительность.

Поэтому-то Радищев и не сумел найти своего места в русской жизни, явившись одним из первых «лишних людей» в истории нашей интеллигенции. Радищева можно считать нашим первым литературным критиком, в том революционном смысле русской литературной критики, что, занимаясь писательством, рассуждая о новых явлениях прозы и поэзии, истории и философии, о событиях общественной жизни и Бог знает еще о чем, всякий типичный ее представитель имел в виду всегда только критику российской действительности с точки зрения какой-нибудь книжной идеологии.

На идейную бесплодность и художественную малосостоятельность радищевских сочинений обратил внимание А.С.Пушкин. В статье «Александр Радищев» Пушкин, отметив «рыцарскую совестливость» автора «Путешествия из Петербурга в Москву», признал это произведение очень посредственным и даже варварским по слогу. «Сетования на несчастное состояние народа, на насилие вельмож и проч., – отзывался поэт, – преувеличены и пошлы. Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны. Мы могли подтвердить суждение наше множеством выписок. Но читателю стоит открыть его книгу наудачу, чтоб удостовериться в истине нами сказанного.

В Радищеве, – заключал Пушкин, – отразилась вся французская философия его века: скептицизм Вольтера, филантропия Руссо, политический цинизм Дидрота и Реналя; но все в нескладном, искаженном виде, как все предметы криво отражаются в кривом зеркале. Он есть истинный представитель полупросвещения. Невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне, частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему, – вот что мы видим в Радищеве»[1] .

Философские воззрения Радищева отразились в трактате «О человеке, о его смертности и бессмертии», который был написан в ссылке в Илимске. В этом сочинении чувствуется влияние французской и немецкой философии. Радищев заключает, что материя реальна, вещество – живое, а человек «сродственник» всему сущему на земле, не только зверю и птице, но и растению, грибу, металлу, камню, земле.

Вместе с тем человек – особое существо. Он обладает беспредельной возможностью как совершенствоваться, так и развращаться. Радищев ставит вопрос о том, что есть наша единственность, т. е. «Я». Этот вопрос он стремится разъяснить, опираясь на научные факты и сознание человеческой естественности. Мыслитель подробно рассматривает сходство и различие человека с другими живыми существами. Переходя от биологии и физиологии к духовным вопросам, Радищев говорит о внутреннем чувстве правды и неправды, присущем человеку. Один человек, замечает Радищев, познает, что есть Бог. Вопрос о смерти и бессмертии человека мыслитель разрешает в пользу бессмертиия души. Он не находит никаких признаков ее смертности и предполагает, что душа существует вечно. К этому суждению его склоняют также соображения добродетели и интуиция вечной жизни, живущая в человеке.

При вере в бессмертие духовной основы личности Радищев горячо защищает права природного естества в человеке, считая умерщвление страстей уродливым. Корень страстей благой – они не дают человеку застояться, заснуть, они тревожат его душу и творческие способности. Радищев выступает сторонником естества, за свободное его проявление в человеке и его существовании. Точно так же он понимает и социальную свободу. Она для Радищева равнозначна раскрепощению крестьянства, обретению им естественности жизни. Но эта же установка ведет мыслителя к анархизму, ибо само по себе естество – бессмысленная стихия, нуждающаяся в духовном руководстве.

А.С.Пушкин в уже упомянутой выше статье весьма критически отозвался и о философском сочинении Радищева: «Самое пространное из его сочинений есть философское рассуждение О человеке и о его смертности и бессмертии. Умствования его пошлы и не оживлены слогом. Радищев хотя и вооружается противу материализма, но в нем все еще виден ученик Гельвеция. Он охотнее излагает, нежели опровергает доводы чистого атеизма» [2].

Хотя Пушкин во многом прав, следует заметить, что в свете последующих крайностей революционной идеологии, обратившейся не только против исторической Российской государственности, но и против святынь христианства, ценностей русской классической культуры, национальной памяти, революционный романтизм Радищева, еще не вполне оторвавшегося от христианской веры в высочайшее достоинство человека, выглядит довольно умеренно.

1 См.: Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения в 8 томах. Т. 5. М.,1958. С.183-184.

[1] Пушкин А.С. Полн. собр. соч. в 9 томах. Т. 5.М.: Правда, 1954. С. 197.

[2] Там же. С.196.