Юрий Булычев «Элементы беспочвенности в культурном сознании дворянского общества, особенности влияния на него французской просветительской литературы»

В эпоху Екатерины интенсивно продолжилась секуляризация общественно-культурной жизни. При всей необходимости этого процесса для развития российской цивилизации и при объективной возможности поставить формы светского культурного творчества на службу традиционным духовным ценностям русского народа, во второй половине XVIII века в мировоззрении и образе жизни значительной части высшего слоя наблюдается возрастающие отчуждение от отечественной культурной почвы и некритическое восприятие новейших западных идей. Иностранцы, хорошо знавшие петербургский большой свет, утверждали, что русская молодежь, получившая домашнее воспитание, самая образованная и философичная в Европе, превосходя своими знаниями молодежь, посещающую германские университеты. Но при этом они замечали и то, что русские молодые люди отвращались от собственного Отечества, забывали свой родной язык и историю своего народа.

По словам В.О.Ключевского, русский модный свет екатерининского времени, с его балетами, песенками и романами, с его беззаботным пренебрежением к непонятной окружающей жизни страны, производил впечатление веселого сборища, как бы случайно собравшегося на каком-нибудь корабле и веселящегося так, будто бы на него никто не смотрит в окна снаружи. Мир Божий приобрел для праздных людей значение кунсткамеры, а людская жизнь представилась базаром развлечений и источником средств для возбуждения эстетических переживаний. Не удивительно, что посещение театра стало важнейшим светским занятием, а театральность пропитала весь строй мыслей и чувств привилегированного верха. Его речь, манеры поведения, формы общения, философские понятия, даже представление о себе самом – все получало смысл искусственно разучиваемых ролей, предусмотренных иноземными сочинителями и разыгрываемых на Руси обычно без знания истинного смысла пьесы.

Усиленное изучение французского языка, тяга к изящной фразе, без особой заботы о содержании, и театрально-подражательное отношение к идеям предполагали некритическое, восторженное восприятие французской просветительской литературы русским образованным обществом. Причем именно в середине XVIII века, когда Франция стала в сознании этого общества кладезем всего утонченного, прекрасного, модного, разумного, сочинения французских атеистов, материалистов, критиков христианских исторических преданий получили общеевропейское воздействие. Идеи французских просветителей стали в течение многих десятилетий непререкаемым образцом для отечественных мыслителей и публицистов оппозиционного направления, приобретя в их воображении смысл своего рода религиозных заповедей. Всякий, кто допускал сомнение в этих заповедях, подлежал немедленному отлучению от ордена «прогрессивной» интеллигенции.

Родившись из практических потребностей борьбы с западным феодализмом и католицизмом, французская просветительская литература имела местное, европейское происхождение. Она была вызвана к жизни интересами, чуждыми для России, не знавшей религиозного гнета над обществом и отличавшейся слабостью собственно церковного начала, подмятого государственной властью. Но легко усвоив все крайне отвлеченные, противоцерковные и даже вообще антихристианские представления (о природе религии, материальной сущности человека, всесилии человеческого разума, самодержавии народа, о неких безусловных свободе, равенстве и братстве), в изобилии рассыпанные на страницах просветительских сочинений, русские умы, не понимавшие узко-западного практического смысла этих представлений, придали им смысл религиозно-нравственных догматов. В итоге влияния просветительской литературы в русском образованном обществе, говоря словами Ключевского, со времен Екатерины обнаруживаются две особенности: во-первых, утрата охоты к размышлению и, во-вторых, потеря понимания окружающей реальности.

Следствием отрыва высшего слоя общества от традиционной русской веры и культуры явилось распространение в России масонской идеологии и организационной структуры. По своему существу масонство было как бы антицерковью, объединяя людей в тайное духовное братство вне зависимости от традиционной религии и национальности. Однако при этом оно внушало «братьям» своеобразную веру в некое высшее существо – Великого Архитектора Вселенной – и в их призвание осуществлять руководство миром. Такого рода подпольная антицерковная псевдорелигия явилась закономерным продуктом глубокого разложения на Западе христианской традиции, придя ей на смену. Поскольку, как известно, свято место пусто не бывает, а чистый атеизм не может удовлетворить многих людей, то разрушение христианской традиции исторически ведет к торжеству иных, нехристианских, а часто явно антихристианских верований.

Сказанное в первую очередь касается масонства, ибо, как полагают исследователи, образ Великого Архитектора только для рядовых членов лож окутан тайной. На высших же ступенях посвящения приоткрывается таинственная завеса маскирующая масонского бога, который обнаруживает смысл темного и зловещего существа[1].

Масонство пришло в Россию из Пруссии и стало распространяться в высшем слое общества во время правления Петра III. Обожая прусские порядки, этот нелепый, совершенно нерусский государь взялся самолично руководить работой российских масонских лож. В Екатерининский период одним из деятельных русских просветителей и масонов был Николай Иванович Новиков (1744 –1818). Новиков известен как издатель многих сатирических журналов и произведений западноевропейских мыслителей – Ф. Бэкона, Дж. Локка, Вольтера, Монтескьё, Дидро, Руссо. Следует заметить, что Новиков не порвал с религиозными представлениями. Он был деистом, то есть, формально признавая Бога первопричиной мировой реальности, не придавал ему значения руководящей миром духовной силы. Поэтому в вопросах о смысле жизни и нравственности он уделял главное внимание пользе, приносимой человеком культуре и обществу, прижизненной славе, а не посмертной судьбе человеческой души.

Новиков стал одним из видных организаторов русского масонства. В 1775 г. он вступил в Петербурге в масонскую ложу «Астрея», а затем создал новую ложу «Латоны». Екатерина, стремившаяся в начале царствования быть либеральной правительницей, не препятствовала масонским увлечениям подданных, тем более, что передовые европейские философы – Вольтер, Руссо, Д`Аламбер, Дидро – состояли в масонских ложах. Обнаружившаяся связь Великой французской революции с масонскими идеями и организациями мгновенно отрезвила Екатерину. Она распорядилась произвести обыск в товариществе Новикова, которое вело большое даже по современным масштабам издание просветительской и мистической литературы. Власти сожгли 18 тысяч конфискованных книг, общий тираж которых приближался к 100 тысячам! [2] Новикову были вменены в вину организация тайных ритуальных собраний, секретные сношения с иностранными государями, издание антиправославной литературы, за что он поплатился заключением в Шлиссельбургскую крепость. Остальные масоны отделались испугом и на некоторое время прекратили свою деятельность.

Увлечение идеями французских просветителей затронуло широкий круг русских образованных людей, в числе которых оказался, к примеру, философ, профессор Московского университета Дмитрий Сергеевич Аничков (1733 –1788). Аничков родился в семье подьячего Троице-Сергиевой Лавры дворянского происхождения, первоначальное образование получил в Троицкой духовной семинарии, затем учился в Московском университете, а с 1760 года начал преподавательскую деятельность сначала в младших классах гимназии, затем в университете. С 1769 г. он занимает кафедру философии и логики. К этому времени он уже был автором двух философских работ, написанных в студенческие годы, одна из которых называлась «Рассуждение о бессмертии души человеческой».

В 1769 году Аничков представляет диссертацию на соискание профессорской степени, названную им «Рассуждение из натуральной богословии о начале и происшествии натурального богопочитания», где высказывает атеистические идеи. Объясняя происхождение богопочитания, автор на место первой причины ставил страх дикарей перед явлениями природы, как это делали французские просветители. Вторую причину он видел в фантазии невежественного человека, порождающую образы богов. Третья причина, на его взгляд, заключалась в удивлении людей перед выдающимися физической силой героями, и в их обоготворении. По мнению Аничкова, все приписываемые Богу совершенства происходят от человеческих предрассудков, а, стало быть, все формы религиозной веры основаны на невежестве.

Труд Аничкова был признан чересчур вольнодумным и вызвал гнев святейшего Синода. Диссертация была издана с существенными исправлениями, а звание ординарного профессора автор получил лишь в 1777 г.

Типичным представителем умеренного просветительского направления в русской литературе XVIII века являлся Денис Иванович Фонвизин (1743–1792) – знаменитый писатель-сатирик, от которого, по словам Герцена, в нашей литературе и отчасти в общественной мысли укореняется «демоническое начало сарказма и негодования». Фонвизин высмеивал невежество, глупость, преклонение перед всем иностранным. Он не обольщался Западом. Во время путешествия по Франции, Германии, Италии Фонвизин пишет письма, изобличающие деспотизм королей, разложение западной Церкви и развращенные нравы высшего общества. Собственные идейные позиции Фонвизина им были выражены в философско-социологическом трактате «Рассуждение о истребившейся в России всякой форме государственного правления, и от того о зыблемом состоянии как империи, так и самих государей». Опираясь на доктрину естественного права и общественного договора, мыслитель выдвинул проект конституционного государства, который оказал влияние на декабристов. Фонвизин утверждал, что верховная власть вверяется государю для единого блага его подданных, что он должен руководствоваться мудрыми законами и общею пользою людей, ибо нация без государя может существовать, а государь без нации не может. Он различал правовую монархию и тиранию, утверждая, что в условиях тирании народ имеет право на восстание.

Большое внимание уделял Фонвизин идее «политической вольности нации» и «праву собственности», которые считал важнейшими устоями государства. Вопрос о врачевании государственных недугов мыслитель решал, обращаясь к идее просвещения, которое должно привести Россию к преимуществам западных государств.

[1] Подробнее об этом, как и вообще о природе масонской организации, можно узнать из книги Л. Замойского «За фасадом масонского храма». М. : Политиздат, 1990.

[2] См.: Замойский Л. За фасадом масонского храма. С.149.