Юрий Булычев «Слово о законе и благодати»

Мысль о подобном сочетании как великом историческом событии нашла свое выражение в торжественном «Слове» митр. Илариона.

Иларион – первый русский по происхождению митрополит – родился в конце Х в. Он отличался строгой подвижнической  жизнью, был епископом Ростовским, а затем, по желанию Ярослава Мудрого, поставлен митрополитом Киевским в 1051 году. Митрополитом он был недолго. В 1055 г. встречается уже имя другого митрополита, что же стало далее с Иларионом, сколько он прожил и когда умер – все это  нам неизвестно. Не все из его сочинений до нас дошли. Однако наряду со «Словом» сохранился ряд других произведений этого замечательного человека, которые говорят о нем как о выдающемся мыслителе и писателе Древней Руси.

Документ, о котором мы ведем речь, был написан Иларионом между 1037 и 1050 годами, скорее всего в 1049 году, то есть всего 60 лет после принятия страной христианства. Однако автор проявляет широкую христианскую образованность, обширные исторические познания,  литературный талант и богословское глубокомыслие.  Возможно, «Слово» было произнесено в новом Софийском соборе Киева, в присутствии Великого князя Ярослава и имело значение торжественного государственного акта.

В самом начале своего произведения Иларион указывает, что речь  в нем пойдет:

О Законе, Моисеем данном,

И о Благодати и истине в Иисусе Христе явившихся;

О том, как Закон отошел,

А Благодать и  истина всю землю исполнили,

И вера на все языки простерлась,

И на наш народ русский.

Похвала нашему Владимиру,

им мы крещены были;

молитва Богу от всей земли нашей.

Господи, благослови, Отче!

 

«Слово о законе и благодати» складывается из трех основных частей.  В  первой части автор говорит о взаимоотношении Ветхого и Нового завета, иудаизма и христианства. Иларион подчеркивает, что религиозное сознание людей эпохи Ветхого завета определялось рабским подчинением закону и узко национальным пониманием веры, ибо Ветхий завет был замкнут в еврейском народе. Рожденные в рабстве закону, иудеи не смогли воспринять благодатного смысла Новозаветного учения и потому потеряли свою духовно-историческую роль, были изгнаны и рассеяны по странам,

а чада благодетельные христиане наследниками стали Богу и Отцу.

Как отошел свет луны, когда солнце воссияло,

так и Закон – пред Благодатью явившейся.

И стужа ночная побеждена,

Солнечная теплота землю согрела.

И уже не теснится человечество в Законе,

А в благодати свободно ходит.

Ибо иудеи при свече Закона себя утверждали,

Христиане же при благодетельном солнце свое спасение зиждут.

 

Митрополит Киевский, точно следуя за ап. Павлом, но  в живой образной форме, рассматривает принципиальные различия «религии закона» и «религии благодати». Первая, с холодной непреложностью и отчужденностью превозносящая отвлеченные нормы  над человеком, уподобляется Иларионом ночной стуже, рабскому стеснению человеческого бытия, некоему искусственному освещению. На путях закона невозможно спастись, повторяет русский святитель мысль ап. Павла, говорившего, что законом познается грех, но спасение осуществляется через веру во Христа и посредством чудесной Божией благодати. Закон есть нечто оттеняющее  грех, но не спасающее от власти греха. Для спасения души надо быть духовно возвышенным над сферою закона. Благодать и есть Божественная сила, вздымающая и чудесно освобождающая человеческое существо от подвластности падшему миру. Поэтому она уподобляется Иларионом лучезарной и теплой солнечной энергии, пространству свободы для приобщения к которым необходимо преодолеть законническое сознание, а вместе с ним человеческое самоутверждение на путях закона. Ведь, в самом деле, всякий, цепляющийся за закон,  цепляется за рассудок, ищет гарантию истины и праведности не в себе самом, не в устроении своей души, а в каких-то внешних установлениях [1].

Новый завет Иисуса Христа, неоднократно подчеркивает Иларион, ведущий людей к духовной свободе путем религии благодати, имеет всемирное значение. Христианство осмысливается русским митрополитом как новая страница отношений Бога и человека, как новое Откровение Его, имеющее прямое отношение к судьбам любого народа.

Пояснив существо новозаветной веры, Иларион во второй части «Слова», заводит речь о русском приобщении к Православию. Он подчеркивает великую ценность вхождения Руси в многонародный христианский мир. Уподобляя Христову благодать воде морской, покрывающей землю, святитель радуется, что «вера благодатная по всей земле простерлась и до нашего народа русского дошла». Приведение народов ко Христу автор «Слова» рассматривает как торжество истинного Бога, как залог духовного просвещения и объединения человечества. Сделавшись христианами, русские сочетаются со вселенской истиной, воспринимают свет разума, освобождаясь от идолослужения. Указывая на вселенскую ценность христианства, Иларион отнюдь не отрицает самостоятельной ценности русской народной силы, достоинства и самобытности Руси. Наоборот, он  говорит, что для новой религии нужны новые народы, как для нового вина нужны новые мехи. Тем самым святитель   предчувствует  великое значение Руси для земных судеб христианства.

Патриотический подъем автора достигает высшей точки в третьей части «Слова», где  он прославляет Владимира-крестителя. Иларион высоко ставит авторитет Руси, которая, по его словам, не худа и неведома, а «ведома и слышима  всеми четырьмя концами земли». Митрополит  с гордостью говорит о победоносной силе русских князей, о мудрости, храбрости Игоря и Святослава и о славном «единодержавстве» Владимира, покорившего окрестные страны миром и мечем. Автор «Слова» считает, что  принятие христианства великим князем явилось актом вполне свободного выбора, а не внешнего влияния греков. В описываемом далее крещении страны, митрополит вообще не замечает греческого участия, ибо видит в приобщении Руси к Православию заслугу одного великого князя.   Иларион считает Владимира, введшего в рамки христианского мира новый, славный и сильный народ, равным по святости византийскому императору Константину, приобщившего греков к христианству[2].

Таким образом, «Слово о законе и благодати» явилось первым документом русского православного самосознания, проникнутым мыслью о многозначимой для исторических судеб  человечества встрече новой истинной религии и молодого могучего народа, во славу Божию и во славу русскую. «Слово» стало одним из великих первоисточников отечественной культуры, к которому восходят традиции русской литературы, русского богословия, русской философии. Оно чуждо отвлеченной теоретичности и обладает характером живого поэтического произведения, насыщенного глубокой христианской символикой.  История, культура, исторические судьбы народов в миросозерцании Илариона предстают  как в их «небесном» религиозно-духовном существе, так и в их земной жизненной силе и самобытности. При этом слава и достоинство русского народа, его вождей, его государственности имеют, по мнению митрополита,  важное промыслительное значение в судьбах земного мира.

 

[1] Это понимание митр. Иларионом благодати вполне соответствует православному богословию. Последнее под благодатью понимает непосредственное воздействие на людей Духа Святого. В качестве особой Божественной силы, ниспосылаемой человеку свыше для преодоления внутренне присущих ему несовершенства и греховности, благодать – необходимое условие всякого подлинного усовершенствования и спасения человеческой личности. На православном Востоке благодатная сила изначально была понята в качестве духовной энергии, действующей глубоко сокровенным, личностным образом. Если католическая Церковь придерживается концепции сотворенной  (тварной) благодати, находящейся вне Бога и подаваемой человеку внешним, довольно безличным образом, как прощение или амнистия, то Православие учит о благодати как о нетварной энергии Бога и о благодатном состоянии как о прямом соприкосновении человеческой души с миром Божественным. Не всякому доступно ясно ощутить благодать, но на высших ступенях духовного развития облагодатствование проявляется как полное обновление и преображение человека, сопровождающееся излиянием особого света.

[2] Русская Церковь приняла точку зрения Илариона Киевского. За труды введения и распространение православной веры в России князь Владимир причислен Церковью в XIII веке к лику святых и именуется равноапостольным, подобно императору Константину. В 1782 г. Екатериной II был учрежден орден Святого Равноапостольного князя Владимира, 4-х степеней, как награда за отличия на государственной службе. В 1957 г. в ознаменование 40-летия восстановления Патриаршества в Русской церкви Московская патриархия учредила орден святого Владимира 3-х степеней, которым награждаются как отдельные лица, так целые епархии и церковные учреждения. Память Владимира святого Русская Церковь отмечает 28 июля, а память крещения Руси 14 августа по новому стилю.