Людмила БУТОВСКАЯ (Кашинова): Русь — это результат творчества славянского духа…

«Вне этноса нет ни одного человека на земле. Национальная принадлежность — неоспоримая реальность. Выйти из этноса — значит вытащить себя из болота за волосы».

Л.Н.Гумилёв

НАУЧНЫЙ ТЕРРОР

Как мы знаем, историю Руси-России начали писать в XVII веке три немца — Шлецер, Байер и Миллер, приглашённых с этой целью в Россию Петром I. Не зная языка, обычаев и традиций русского народа, будучи иного вероисповедания, эти «историки», как сказал о них Е.И.Классен «всё русское, характеристическое усвоили своему племени…» [37].

Так появилась «норманнская» теория в Истории Руси, утверждавшая начало её государственности с 862 года, то есть с призвания Рюрика на новгородский престол. Противниками этой теории в своё время выступили

М.В.Ломоносов и Екатерина II, но голоса даже таких, во истину великих людей, потонули в хоре «норманоманов», как их назвал в своей работе Е.И.Классен.

Е.И.Классен ещё полтора столетия назад доказал абсурдность норманнской теории и подверг жёсткой критике своих оппонентов, среди коих оказался и такой авторитет в историографии, как Н.М.Карамзин (1766-1826), известный в то время писатель, журналист и историк, составитель «Истории Государства Российского».

«Историограф наш, Карамзин, — писал Е.И.Классен, — сам себе резко противоречит, говоря о Славянах, населявших Русь. Он называет их далёкими от войны, мужества, довольными всем малым. Он этими словами повторил те же слова Шлецера, но старался только смягчить их, уничтожить их резкость; ибо далёкими от войны и мужества бывают только трусы; довольными всем малым — номады (в прямом смысле «кочевники», в переносном — невежды. — Л.Б.). Но, описывая тех же славян, оставивших северные свои жилища и воевавших с Грецией в VI веке, он решается сказать, что храбрость была их природным свойством и что она, с малою опытностью, торжествовала над искусством долголетним. Если, по словам того же Карамзина, храбрость была врождённым свойством Славян, то она не могла быть им чуждою и на севере, в их отечестве. Неужели же южный климат пробуждает врождённую храбрость, которая спит в человеке, живущем на севере, в огромных лесах, наполненных дикими зверьми, от нападений которых нужно защищаться? Кажется, что понимать должно обратно» (с.56).

С точки зрения Классена, чтобы писать историю своего народа, нельзя быть равнодушным наблюдателем и, тем более, идти на поводу чужого мнения, а надо «…иметь собственный свой взгляд на историю». Тех же, «…кто кроит и шьёт её и притом по чужим меркам и формулам», он называет «швецами». И в качестве примера приводит историю Новгорода, которую один из таких писателей «так обкроил», доказывая, что жителей в нём не более восьми тысяч, в то время, как в летописи о том годе сказано, что «…в течение одного только лета, похоронено, во время бывшей моровой язвы, в одной из скудельниц новгородских более 40 000 умерших чумою!

Стыдно нам, Русским, — замечает Е.И.Классен, — что мы не заботимся о том, чтобы самим проследить все летописи, дабы иметь возможность совершенно поразить и отбросить составленную Немцами подложную Русскую историю, написанную без справок с источниками, единственно для прославления Немцев, и тем отучить всемирных историков от привычки не в свои сани садиться» (с.68).

В середине уже нашего столетия с яркими, доказательными опровержениями норманнской теории выступил Сергей Лесной (настоящая фамилия Парамонов). В своей книге «Откуда ты, Русь?» [51] он не только разбивает лживость норманизма, но и объясняет причины его живучести. Так, говоря о дооктябрьском периоде в России, он пишет: «…на историю давила политика — германскому влиянию в России было выгодно поддерживать в русских убеждение, что без варягов им не обойтись. Норманнская теория считалась «благонадёжной», и всякий, выступавший против неё, подвергался сомнению в «благонадёжности» и т.д. Защищать диссертацию на антинорманнскую тему не было возможности: она непременно была бы провалена в совете профессоров» (с.67).

Чтобы не быть голословным, Лесной здесь же приводит цитату из книги профессора Н.П.Загоскина «История права русского народа» (1899, 1, 336-338): «Вплоть до второй половины текущего столетия учение норманнской школы было господствующим, и авторитет корифеев её Шлецера

— со стороны немецких учёных, Карамзина — со стороны русских писателей представлялся настолько подавляющим, что поднимать голос против этого учения считалось дерзостью, признаком невежественности и отсутствия эрудиции, объявлялось почти святотатством. Насмешки и упрёки в вандализме устремлялись на головы лиц, которые позволяли себе протестовать против учения норманизма. ЭТО БЫЛ КАКОЙ-ТО НАУЧНЫЙ ТЕРРОР, С КОТОРЫМ БЫЛО ОЧЕНЬ ТРУДНО БОРОТЬСЯ.

Не забудьте, — продолжает С.Лесной, — что это было сказано в 1899 году, но оставалось в силе до 1917 года по крайней мере. И остаётся до сих пор в русском зарубежье: во всяком случае, работы Вернадского, Ковалевского, Пушкарёва, Сергеевского и т.д., которыми питаются зарубежные русские, не говоря уже о трудах Карамзина, Погодина, Соловьёва, Платонова, Шахматова и др., НО ВСЕ ОНИ ПРОПИТАНЫ НАСКВОЗЬ НОРМАННСКИМ ДУХОМ, т.е. пренебрежением к нашим предкам. Более того, весь Запад стоит на норманнской позиции и не может выставить ни одного имени антинорманиста, для Запада эта проблема не существует».

Сергей Лесной — автор фундаментальных трудов: «История «руссов» в неизвращённом виде» [52] и «Откуда ты, Русь?» [51], книги, впервые изданной в Канаде в 1964 году. «Колоссальной исторической сенсацией» назвал журнал «Жар-птица» (Сан-Франциско) напечатанные к тому времени фрагменты «Влесовой книги». Автор присылал свои труды и в Россию, однако к его публикациям советские учёные не проявили ни малейшего интереса. Более того, нашлись среди них и такие, кто не преминул заклеймить труд учёного как «подделку»! Вот, что по этому поводу написано в книге от лица первых её издателей в России (см. выше), в которую отдельным разделом вошёл и перевод С.Лесного «Влесовой книги»:

«Советские средства массовой информации откликнулись на это событие с огромным запозданием (журналы «Техника — молодёжи» в 1979 г., «Русская речь» в 1980-м — единицы, и те довольно невнятно, без глубокой научной экспертизы). «Окончательная точка» всем «сомнениям» была поставлена в N 29 «Литературной газеты» за 1986 год статьёй доктора филологических наук О.Творогова «Что стоит за «Влесовой книгой»?, помещённой под рубрикой «Осторожно: сенсация!» Уже судя по этим словам, нетрудно было догадаться, каковы соображения специалиста-филолога относительно подлинности найденных дощечек из предполагаемой «Влесовой книги» (с.342).

В своём негативном отношении к соискателю признания сей учёный муж не погнушался даже прибегнуть к использованию «компромата» на автора книги: «…Дескать, и фамилия поддельная, настоящая — Парамонов, сообщает О.Творогов. И специалист он не по филологии и истории, а по насекомым — энтомолог. И вообще эмигрант…»

Думаю, всё же истинной причиной негативного отношения О.Творогова к автору «Откуда ты, Русь?» кроется в наличии в ней острой критики, которой Сергей Лесной подверг советскую историческую науку в части исследований периода дохристианской Руси: «Советские историки, — писал он, — Греков, Тихомиров, Насонов, Третьяков, Мавродин, Левченко и многие другие поработали немало, но принципиально нового почти ничего не внесли. Все они блестяще доказали (в особенности археологи), что корни русской культуры совершенно самобытны, что говорить о влиянии норманнов вовсе не приходится. Однако в вопросе о государственности, о династии, возглавлявшей Киевскую Русь, советские историки не сдвинулись с места, признав по крайней мере династию норманнской, а не славянской. Словом, советская наука заняла позицию, которую можно назвать «полунорманнской» (с.269).

Причину такого положения Лесной так же, как и Классен, видел в отсутствии у советских историков настоящего патриотизма: «…Надо быть настоящими патриотами, а не по форме», говорил он, ибо «ясно лишь одно: положение нетерпимо, ВЕКОВОЙ СПОР ПОРА ЗАВЕРШАТЬ. В ПОЛЬЗУ НАШИХ СЛАВНЫХ ПРЕДКОВ» (с.281).

Однако и сегодня, почти полвека спустя, как мы уже убедились на примере разбора некоторых тезисов из русофобской версии С.Валянского и

Д.Калюжного [47], норманнская теория не только вновь поставлена на службу правящей верхушке, но на её основе развёрнут настоящий ПОЛИТИЧЕСКИЙ, ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ И ПСИХИЧЕСКИЙ ТЕРРОР против самого многочисленного народа России — русского, причём такой силы и в таких масштабах, которые ни Классен, ни Лесной даже представить себе не могли.

И, как ни парадоксально это прозвучит, но именно этот террор и помогает раскрыть на происходящее глаза людям сегодня. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло! Активизировалась и русская, национально ориентированная интеллигенция: с каждым годом всё больше появляется произведений в защиту Русской истории, Славянских корней и Русского национального самосознания. Одним словом, на каждое действие есть противодействие, однако сила этого противодействия всё же оставляет желать лучшего…

Вот передо мной книга известного публициста, литературоведа, в своих поисках претендующего и на восстановление исторической истины, то есть человека, выступающего с патриотических позиций. Речь о книге Вадима Кожинова «История Руси и русского слова. Современный взгляд» [53]. Уже само название книги говорит о том, что она так же, как и «Явление Руси», ограничивается дохристианским периодом Русской истории. Читается книга с интересом, однако по мере чтения начинает нарастать чувство досады, так как и здесь Рюрик оказывается не славянином, а «сыном конунга», хотя и наполовину: автор готов признать (!) Иоакимовскую летопись, в которой говорится, что матерью Рюрика была дочь новгородского князя Гостомысла. Если, к тому же, учесть и поддержку автором официальной точки зрения на государственность Руси (об этом мы говорили в главе «Правда N3…»), то можно сказать, что сей патриот двумя ногами увяз в болоте «полунорманизма», как это определил в своё время Сергей Лесной.

Видимо, недостаточно быть патриотом лишь территории, на которой родился и живёшь, а надо, и даже просто необходимо, уж раз берешься писать о России, быть НАЦИОНАЛЬНЫМ ПАТРИОТОМ, русским по духу, как

Е.И.Классен и С.Лесной, когда История познаётся и пишется не холодной рассудочностью, к чему явно тяготеет В.Кожинов, а болью сердца. Да и почему автор довольно объёмистого труда (около 500 страниц текста!) обходит стороной исследования таких учёных прошлого, как Классен и Лесной, или таких своих современников, как, например, А.Т.Фоменко и

Г.В.Носовский, за последние годы немало опубликовавших книг по данному же вопросу? Не по той же ли причине, что указал в своё время и Олег Творогов, — мол, не филологи и не историки эти авторы!.. Но ведь, насколько известно, и сам Вадим Кожинов в таком случае тоже не специалист в области филологии и истории, ибо по профессии литературовед?!

Однако, думается, здесь причина в другом: ведь для того, чтобы что-то отстаивать, нужны контраргументы и контрдоводы! А вот их-то у «профессионалов», видимо, и нет. А потому, не лучше ли просто пройти мимо «слона», как бы не заметив его?! Безусловно, прав был Сергей Лесной, когда с горечью писал: «Необыкновенная узость исследовательской базы, провинциализм, опускающийся чуть ли не до уровня города Глупова, ярко характеризуют советскую историческую науку в отношении Древней Руси» (с.259).

Очиститься от многовековой лжи норманизма мы вполне можем, опираясь на труды Е.И.Классена и Сергея Лесного (Парамонова). Думаю, их исследования против трудов советских «профи» (ибо других пока просто нет!) имеют неоспоримые ПРЕИМУЩЕСТВА: Е.И.Классен жил два века назад, а значит, 1) владел запасом лексики, более приближённой к исследуемому периоду истории; 2) мог обращаться к источникам, которые по тем или иным причинам до нас уже не дошли; а Сергей Лесной, будучи в эмиграции, имел возможность широко использовать архивы Запада, практически недоступные для исследователей России как в советское, так и в наше время (хотя причины такого положения различны). При этом залогом достоверности доказательств и Е.И.Классена и Сергея Лесного служит их широчайшая эрудиция в познании предмета, их глубокое знание не только древних и современных им славянских языков, но и многих иностранных: немецкого, шведского, финского, французского и др. Вряд ли сегодня найдутся среди «профи» такие, кто мог бы в этом плане с ними соперничать.

НЕТОЧНОСТЬ ПЕРЕВОДА НА РУКУ РУСОФОБАМ

Вот те несколько фраз из «Повести временных лет» (ПВЛ), составленной монахом-переписчиком НЕСТОРОМ, которые на протяжении почти трёх столетий (до сего дня!) служат для историков, филологов-языковедов и даже философов настоящим «яблоком раздора», а для нечистоплотных политиков — предметом разного рода спекуляций, ну а в наше смутное время обернулось научным, идеологическим и политическим террором против Русского народа:

«…Реша руси, чудь и словене, и кривичи, и вси: «Земля наша велика и обильна, а НАРЯДА в ней нет. До поидете у нас княжити и володети». И избрашася 3-е братья, с роды своими, и пояша себе всю Русь, и приидоша к словеном первое, и срубиша город Ладогу, а другой сиде у нас, на Белоозере, а третий Трувор в Изборску. И от тех варяг прозвася Русская земля, Новгород. Тии суть людие новгородци от рода варежска прежде бо бе» [54].

А вот как этот текст изложил в «Истории Государства Российского»

Н.М.Карамзин: «Славяне Новгородские, Кривичи, Весь и Чудь отправили посольство за море, к Варягам-Руси, сказать им: Земля наша велика и обильна, а ПОРЯДКА в ней нет: идите княжить и владеть нами»… Рюрик прибыл в Новгород, Синеус на Белоозеро… а Трувор в Изборск, город Кривичей» [55].

Возможно, сам Карамзин даже не подозревал, какую пищу дал русофобам всех времён и народов неточностью своего перевода! Как же, обрадовались наши недруги: да ведь у русских никогда в своём доме порядка не было! — и пошли кричать на всю Ивановскую… «Не только неверно перевели, — пишет С.Лесной, — но и возвели эти слова в принцип всей нации, создали своего рода «кредо», что РУССАМ ОРГАНИЧЕСКИ СВОЙСТВЕН БЕСПОРЯДОК… А между тем в летописи стоит совершенно иное: «а наряда в ней нет». Наряд — вовсе не значит «порядок», а «власть», «управление», «приказ»… Что это именно так, видно из того, что в некоторых списках летописей вместо слов «а наряда в ней нет» стоит «а НАРЯДНИКА в ней нет». Дело кристально ясно и понятно: князь умер, наследников нет, власть отсутствует, налицо раздоры — посланцы едут приглашать нового князя» (с.12).

Надо ли говорить, как на руку сегодня оказался карамзинский «перевод» нынешней «демократической» (нерусской) власти! Ведь «беспорядок» на Руси, говорят они, прекратили не сами русские, а «варяги», то есть норманны — германцы, шведы и т.д. — одним словом, инородцы с Запада. Да ведь и Русь как государство получила своё название от этих самых «варягов-руссов». И, между прочим, за подтверждением их правоты далеко ходить не надо, ведь сказано же (читаем мы перевод академика Д.С.Лихачёва в академическом издании 1950 года): «И от ТЕХ ВАРЯГОВ прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были СЛАВЯНЕ».

По поводу такого перевода уважаемого академика — незыблемого авторитета советской исторической науки С.Лесной говорит: «Нелепость очевидна: как могли быть новгородцы людьми от варяжского рода (нелепость N1), а в прежнее время быть славянами (нелепость N2)? Ведь не могут китайцы стать французами или наоборот». И далее Лесной раскрывает причину «нелепостей» Лихачёва: оказывается, наш академик НЕ ЗНАЕТ, что выражение «от варяг» означает «варягами», так как в древнерусском языке существительное с предлогом «от» обозначало не родительный, а творительный падеж. Поэтому правильный перевод должен быть: «…новгородцы стали называться новоприбывшими ВАРЯГАМИ Русью, а до этого они назывались словенами».

То есть смысл фразы абсолютно иной! И сколько же ТАКИХ ошибок было сделано от НЕЗНАНИЯ «профессионалов», не говоря уже о самих переписчиках. Не только у Лесного, но и у Классена, то и дело встречаешься с тем, что автор вынужден выявлять исправления, сделанные в летописях их переводчиками, редактировавшими текст на свой манер…

«ВАРЯГИ» — ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ПРОФЕССИЯ

Наши оппоненты в своей «версии» «Явление Руси» [47] пишут: «Русь есть динамическое объединение славянских, финно-угорских и балтийских ЭЛЕМЕНТОВ под эгидой династии ГЕРМАНСКИХ КНЯЗЕЙ». Таким образом, слово «Русь» они «пристроили», в соответствии с норманнской теорией, к германцам, а вот с происхождением слова «варяги» совсем запутались. Выводя его «по созвучию» (?) со словом «валахи», по одним источникам попали на «болгар», по другим — на «румын», по третьим — на «вообще человека романского (римского, румынского) происхождения», которое якобы «восходит к германскому walha, римлянин» (с.173), а то вот ещё оригинальней — встроили его в ряд: «франки-варанги-варяги-фряги-фрязи»!.. Одним словом, куда ни кинь — всюду «европейское» происхождение получается… Ну что ж, пойдём и мы «гулять» в Европу в союзе с Е.И.Классеном и С.Лесным.

«Понятие «варяги», — как доказывает в своих исследованиях Лесной, — и понятие «руссы» ясно различались в летописи: «варяги» — это наёмное, многонациональное войско из Западной Европы, «русь» — это преимущественно жители Киевской державы, и лишь после, когда Киев стал столицей всех восточных племён, название это стало постепенно захватывать и другие племена» (с.19).

Интересно, что Классен, опираясь на свои исследования летописей, которые он ещё мог читать, как он сам это неоднократно подчёркивает, В НЕИСПРАВЛЕННОМ ВИДЕ, что для нас особенно важно, РАЗЛИЧАЕТ названия жителей северной (Новгородской) Руси и южной (Киевской) к моменту призвания Рюрика. Он утверждает, что в Северной Руси жители называли себя «руссами», а в Киевской — «россами». Когда же Олег Вещий объединил и северную и южную Русь в одно государство в центре с Киевом, оно и стало называться Киевской Русью.

Классен так же, как и Лесной, убедительно доказывает, что «варяги» не были скандинавами. Но при этом его доказательства изобилуют иногда такими деталями, которые сами по себе стоят многих пухлых исследований. Поэтому обратимся к его доказательствам…

«Сами скандинавы, — как подчёркивает Классен, — не решались называть варягов-Руссов соплеменниками своими», для чего достаточно обратиться к содержанию скандинавских саг и летописей, которыми с «…древних времён занимались: Торфей (норвежский), Иоганнес Магнус (шведский) и Саксон Грамматик (датский историк). Они говорят, что:

В I-м веке норвежский владетель Гальфдан воевал в землях востока России и Ливонии, убил на поединке славного русского царя Сигтрига и женился на дочери русского царя Эймунда (Tort. Hist. Norw. I.175). Этим указывается, во-первых, что русских владений под особыми царями было не одно; во-вторых, что Руссы не норвежцы и что они, по всему вероятию, соседствовали с Ливонцами…

Во II-м веке Готер, сын шведского короля Готброда, погиб в сражении с Боем, сыном русской княжны Рынды. Сын Готера и его преемники имели многие войны с Русскими в течение всего II века (Sax. Gr.). — Этим доказывается, что Руссы не были и шведами, ни даже шведскими подданными» (с.124).

На основании многочисленных аналогичных обращений к скандинавским и исландским сагам, на которые в своих «исследованиях» так любят ссылаться русофобы (но которых сами не читали!), Классен говорит: «Все эти выводы ясно показывают, что Руссы не были ни шведы, ни датчане, ни норвежцы, ни даже готы, и составляли САМОБЫТНЫЕ ГОСУДАРСТВА, в числе которых были и приморские, слывшие под именем поморян… А судя по некоторым именам князей своих, [были] чисто славянского племени. Но скандинавоманы отвергают верность сказаний этих трёх историков, потому что они бьют наповал их ложное учение (с.124)… Кстати, приведём здесь в доказательство, что Руссы не были скандинавами, и то, что местечко «Рёснильд», в котором жил Саксон [Грамматик], в переводе значит: «кол для Руссов», а в действительности это было место казни для Руссов, попадавшихся, в своих набегах, в плен к скандинавам. Руссов сажали тут на кол (Aberdia)» (с.128).

Итак, спонтанные утверждения авторов «Явления Руси» насчёт того, что Варяги-руссы — «это скандинавские войска» (с.161), равно как и того, что «такое племя не было известно в Скандинавии и не упоминается в скандинавских сагах» (с.159), полностью опровергаются самими скандинавами. Так что, к сожалению авторов, ставших «жертвами» собственной некомпетентности, РУССЫ НЕ БЫЛИ СКАНДИНАВАМИ. А вот что касается их предположения, что в таком случае надо б было доказать, что «племя русов возникло где-то в Скандинавии и оттуда пришло в Новгород» (там же), то мы сейчас и постараемся это сделать.

СРЕДИ РУССОВ БЫВАЛИ И ВАРЯГИ

Классен приводит такую цитату из Карамзина: «Историки находят основательные причины думать, что Несторовы варяги-Русь обитали В КОРОЛЕВСТВЕ ШВЕДСКОМ, где одна приморская область издавна называлась Росскою (Rosslagen)». И это понятно, так как и само «слово «Rjsslagen», как замечает Классен, «составлено из двух: Ross (Русь) и Laga (кочевье). Слова: «Lav» «Lagh», однозначащие с «Laga», и равно как и немецкое «Lager», принятое у нас в русский язык в слове «лагерь», употребляются для означения ВОЕННОГО КОЧЕВЬЯ. Так, в Англии «Danelagh» означает место кочевья данов во время их набегов на Англию; в Норвегии «Throndelagen» (Фрёнделаген) — место кочевья готского племени — фругундионов во время набегов их на это государство; в Швеции «Rosslagen» кочевье Руссов… Итак, Rosslagen означает только, что Руссы там временно пребывали, что могло быть, разумеется, только по случаю войны, грабительства или торговли (с.122)…

Однако «военное кочевье» — это ещё не поселение. Да вот и авторы «явления Руси» считают, что упоминаемое в скандинавских сагах «название Руси (Rysaland) относится к уже организованному русскому государству XI-XII веков, но даже в этом значении оно употреблялось редко, поскольку обычно Русь называлась Gardariki, «страна городов» (там же). Это, конечно, хорошо, что сии авторы осведомлены насчёт XI-XII веков, но не худо было бы им знать, что «гардариками» Русь называли задолго до пришествия варягов. Но об этом чуть позже. А сейчас всё же поищем, где жили руссы в Европе, а потому вернёмся к нашим «варягам-Русь».

«Если строго рассматривать наши летописи, — читаем мы у Классена, — то оказывается, что со славянами, кривичами, чудью и мерею участвовали в призвании варягов даже и Русь… Нестор хотел сказать, что пошли к варягам-Руси, названным потому так, что они занимались варяжничеством, следовательно, он намекал, что есть Руссы, которые и не варяги, и тем прямо указывает, что «варяг» есть нарицательное имя» (с.129).

Далее Классен объясняет, что «варяжничество» возникло в связи с развитием торгового флота, который нуждался в охране купеческих судов от нападения морских разбойников. «…Эти охранные войска образовали ОСОБЫЕ ДРУЖИНЫ, которые ПО ЦЕЛИ ВАРЯНИЯ (ПЛАВАНИЯ) ПО МОРЯМ назвались ВАРЯГАМИ, составляя особую касту, в которую принимались люди разных племён и народов; ибо мы видим из летописей, что в числе варягов были Англяне, Урмане, Гете, Свеи и Руссы». А поскольку «слово «варяг» есть Славянское, следовательно, должно заключить, что варяжничество или устроение этой касты получило своё начало в славянской земле, а потом могло перейти и к другим народам; или же, что славянские варяги принимали в свою касту и иноплеменников» (с.264).

Интересная деталь: Классен, опираясь на наблюдения современных ему шведских учёных, заметивших, что Балтийское море через каждые 15 лет понижается на три дюйма (дюйм=25,4 мм. — Л.Б.), предположил, что к моменту прихода Рюрика в Новгород (в 862 году) «всё пространство, занимаемое ныне Невою, было морем, ибо Ладожское озеро входило тогда устьем в море», которое было «почти на две с половиною сажени (около 6 м. — Л.Б.) выше настоящего его теперь горизонта, а потому и Чудское озеро могло входить тогда устьем в море, следовательно, ПУТЬ К ВАРЯГАМ ПОМОРСКИМ ВОДОЮ БЫЛ БЛИЖАЙШИЙ И УДОБНЕЙШИЙ. Следовательно, путь из Новгорода в Поморье шёл сначала по реке Волхову в Ладожское озеро, а через него — в море, до места варягов-Руси» (с.133).

Обратите внимание, читатель! Классену, как знатоку древнерусского и других древних славянских языков, не потребовалось выводить смысл слова «варяг» с помощью иностранных словарей потому, что он твёрдо знал, что слово «варяг» — славянское, от славянского же глагола — «варяние», то есть «плавание», причём не простое плавание, а «плавание по морям». Поскольку плавать по морям можно только на соответствующих судах, то речь могла идти лишь о плавании с определённой целью — «по цели варяния», то есть цель их заключалась в ОХРАНЕ ТОРГОВЫХ СУДОВ. «По обязанности их ВАРЯТЬ (плавать) по всем водам, по которым шли торговые пути, они прозваны были варягами», — уточняет Классен. Уточнение это понадобилось для того, чтобы сказать, что «варяги» получили своё прозвище от рода занятий, а не наоборот. То же сказано и о Варяжском море, которое названо так не по народу варягам, ибо к этому морю подходили разные государства, занимавшиеся тогда торговлей. Поэтому «Варяжское море означало «обережённое», на котором варяги имели много дела для ограждения пристаней и отходящих из них кораблей на всём пути своём, от грабительства морских разбойников» (с.265).

И тут же мы снова находим у Классена удивительную подробность: оказывается, слово «варяг» дожило до его времени, то есть до середины

XIX века! «Ибо во многих местностях великороссийских, — сообщает он, — варягами называли разносчиков товаров по домам». Классен это объясняет тем, что «варяги при стоянке охраняемых ими кораблей, вероятно, пользовались также выгодами торговли, занимаясь разноскою товаров по домам» (с.266). Когда же нужда в варягах со временем отпала, слово «варяг» исчезло из лексикона русского языка, а сторонники норманизма начали выводить смысл его из иностранных словарей и, кстати, довольно преуспели в этом.

Так, например, в «Кратком этимологическом словаре русского языка» («Просвещение», М., 1971) слово «варяг» «общепринятой этимологии [происхождения] не имеет». Однако тут же сказано, что «одни считают это слово др.-русск., ЗАИМСТВОВАННЫМ из др.-сканд. яз. …от «var» — «обет, присяга»… «воин, давший присягу». Другие рассматривают сущ. «варяг»… от др.-русск. «вара» — «присяга, клятва»… или «варити» — «беречь, защищать». Но обобщение делается, естественно, не в пользу древне-русского языка: «Развитие значений в обоих случаях могло идти следующим образом: «воин, давший клятву, защитник > наёмник > СКАНДИНАВ»! Кстати, в этом же словаре слово «варежка» признано собственно-русским, «является уменьшительно-ласкательным от «варега», В ДИАЛЕКТАХ ЕЩЁ ВСТРЕЧАЮЩЕГОСЯ». И это зафиксировано в 70-х годах нашего столетия! Но разве слова «варяг» и «варега» не однокоренные? И, скажите, КТО и у КОГО в таком случае ЗАИМСТВОВАЛ?.. Оставлю доказательства сего для любознательных.

О том, что поморские руссы жили не только в военных лагерях, а имели свои города и даже государства в Поморской части Европы, говорят и прусские летописцы. Они пишут о том, что в VI веке Пруссия вела войны «…с СОСЕДНИМИ ИМ Руссами и их союзниками — мазовшанами. Одного из князей русских того времени называют они Чимбагом. Этим, — комментирует Классен, — доказывается: 1) местность Руссов [находилась] близ Поморья; 2) славянство Руссов, как по букве «ч» в имени Чимбага, не свойственной скандинавским языкам, так и по названию владетеля русского «князем», ибо в Швеции никогда КНЯЗЕЙ НЕ БЫВАЛО, да и теперь нет; у них были только КОНУНГИ [воеводы] разных степеней» (с.128)…

Другой пример: «Город на Лабе, Рослау, древняя Русислава, свидетельствует, что там сидели некогда Руссы. А как название это гораздо старее 862 года, то значит, что Русь была там славянская, в том свидетельствует вторая половина слова «слава». Таким образом, «география сохранила нам имя Русиславы, а вместе с тем и славу славянорусского племени, жившего от Лабы до Немана (там же)…

Таким образом, опираясь на скандинавские и другие источники,

Е.И.Классен убедительно доказывает, что «варяги-Руссы» — это СЛАВЯНЕ, составлявшие особую касту наёмных войск для сопровождения торговых судов по пути «Из варяг в греки». Причём, несмотря на то, что варягами (наёмниками) были представители разных народов, всё же именно руссы в варяжничестве играли ведущую роль.

ОППОНЕНТЫ ВОЗМУЩАЮТСЯ: «За ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ до нашей эры

— УЖЕ славяне, УЖЕ занимают какие-то определённые территории?..»

Наши оппоненты — С.Валянский и Д.Калюжный («Явление Руси», «Крафт+леан», М., 1998), читая сборник «Страницы российской истории»

П.П.Афанасьева, где утверждается, что «к третьему тысячелетию до н.э. славяне занимали обширный район в Восточной и Центральной части Европы (стр. 18)», возмущаются: «Значит, за ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ до нашей эры УЖЕ славяне, УЖЕ занимали какие-то определённые территории…» (с.95, выделено авторами). Возмущению наших оппонентов нет предела, ибо они стараются нас уверить в том, что «распространение племён, которые уже МОЖНО БЫЛО назвать славянскими, началось в IV-V веках нашей эры, а на земли современных Белоруссии, Украины и европейской части России они попали только в VI-VII веках» (с.95).

Сильные эмоции, безусловно, вещь хорошая, если имеют под собой основания. Но в данном случае у наших оппонентов никаких оснований, как мы уже знаем из предыдущей главы, нет, поскольку археологами доказано, что письменности славянской даже не три (чего так испугались наши оппоненты), а по крайней мере семь тысяч лет до Рождества Христова (то есть древнее библейских событий, описанных в Ветхом Завете, в первой части Библии). Так что, с точки зрения культуры славян, господа, у нас, всё в порядке, хотя вам это, естественно, очень даже не нравится! А раз у славян была письменность, значит, были и государства, ибо одного без другого не бывает. Поэтому вновь прибегнем к исследованиям Е.И.Классена — знатока северной части Руси, ибо он утверждает, что ещё задолго до призвания варягов русские поморы (в том числе и «варяги-Русь»), жившие в Прибалтике, имели своё самостоятельное государство — Россию Поморскую (западную), которая называлась Восточной Пруссией, причём построенную ПОЗЖЕ, нежели Россия Новгородская (восточная).

А потому на вопрос Е.И.Классена, вынесенный нами в заголовок, «Были ли варяги-Руссы соплеменны Руссам Новгородской области?» он отвечает: «Чтобы убедиться в этом НЕСОМНЕННО, рассмотрим наш вопрос с другой точки зрения. — При построении Старой Руссы, которой эпоха гораздо древнее варягов, заставших её существующею уже под этим именем, наверное, она названа была просто Русою; ибо строя новый город, нет никакого повода называть его старым. Что же могло заставить Руссов назвать свой город старою Руссою? Без всякого сомнения то, что ими же где-либо построена была другая Руса, получившая, по последнейшему своему происхождению, название «Новой», а потому для различия и нужно было прежнюю Русу отметить прилагательным «старая». Но такое обстоятельство могло встретиться только тогда, когда обе Русы построены были одним и тем же племенем; ибо разные племена не имеют в том надобности. Так, мы имеем два Ярославля, три Владимира, две Москвы, но ни один из этих городов не назван ни старым, ни новым, потому что они построены разными племенами» [37].

У наших оппонентов в «Явлении Руси» город Старая Русса во времена Рюрика объявляется «шведской колонией» (с.177), в которой якобы жили руссы, то есть «шведы». Ну, сами понимаете, читатель, ежели руссы, с точки зрения сих авторов, скандинавы (шведы), то как иначе, если не колонией, можно оправдать их присутствие в Новгородской области? Однако мы уже из доказательств Классена знаем, что руссы — это никакие не скандинавы, а славяне, которые исконно жили на этих землях.

«Но где же искать нам Новую Русу?» — снова задаётся вопросом

Е.И.Классен и отвечает: — «…Следуя историческим показаниям о движении Славян с востока на запад (а не наоборот, как утверждают норманисты, не читавшие «Авесту» — книгу Заратустры, которой Классен в своём исследовании уделил особое внимание, и достоверность содержания которой всё больше подтверждается раскопками последних десятилетий. Так, совсем недавно, в 1987 году, в Челябинской области, в районе Магнитогорска, археологи раскопали древнейшее поселение Аркаим, а также ещё несколько десятков городов арийской цивилизации, удлинивших арийско-славяно-русскую историю по крайней мере до 3700 лет! — Л.Б.), должно и Новую Русу искать на западе от Старой. Мы действительно находим её там между устьями Мемеля или Немана, разделившегося к морю на два рукава, из которых правый называется доныне Русою, и впадает в Куриш-Гаф. Между этих двух рукавов нам указывают Скимн Хиосский и Халкокондила город Новую Русу… обратившийся ныне в местечко, но сохранивший прежнее своё название Русы (Russe). …К этому дополним, что на пути из Старой Русы к Новой и весьма недалеко от последней, но ещё за рекою, есть местечко, называемое и доныне Novomesto (Новое место), явно свидетельствующее о своём русском названии и о позднейшем переселении сюда Славяноруссов» (с.258).

В подтверждение сказанному Классен приводит названия городов, местечек и рек, находящихся между Куриш-Гафом и Фриш-Гафом, и сохранившими к его времени свои славянорусские названия. Так, например, там находятся реки Вокса, Мелка-река и Руча, а продолжение Мелкой-реки называется Родничи; города, лежащие в окрестностях Новой Русы: Веприцы, Камень, Власово, Горицы, Зябчик, Пробрань, Черново, Горино, Бараково, Лопово, Пыряны, Гладово поле, Малый Камень, Варники, Белицы, Гомель, Становище, Древачи, Гралово, Зихово и пр. А при устье Русы, недалеко от Новой Русы, находится небольшой городок с немецким названием Widenburg, ранее называвшийся Видень. Здесь же был заложен город под названием «Русислава» (Rosslau) на Лабе (Elbe). Таким образом, мы видим, что Новая Руса и её окрестности, вплоть до Фриш-Гафа, была заселена славяноруссами, и именно туда отправились новгородские руссы, где и основали Новую Русу.

Согласно некоторым источникам, которые читал Классен, уже за 320 лет до Рождества Христова в Северо-Западном углу Европы были города славяноруссов. Так, например, город Горицы, «близ Франкфурта, что на Одере», свидетельствует о том, что прибалтийская Россия своей территорией вдавалась внутрь Германии «до самых пределов тогдашней Саксонии или до Бранибора (бранного бора), нынешнего Бранденбурга, и до берегов Эльбы или Лабы, при которой лежит город Русислава (Rosslau)», след. почти вся нынешняя ВОСТОЧНАЯ ПРУССИЯ составляла в то время поморскую Россию, что нам свидетельствует и тогдашнее её название Borussia (Порусь — порусье, в котором только славянская буква «П» заменена латинскою «В»). Итак, древние Пруссы были Поруси, или Руссы поморские» (с.260).

«Этих же самых поморских Руссов, — говорит далее Классен, — мы находим на том же месте и в Датской истории, из которой видно, что вблизи от Скандинавии были две России»: Первая — это «Великороссийская область, коей северные границы составляли и тогда Архангельская и Олонецкая губернии, или Новгородская Русь, существовавшая до призвания варягов»; а вторая — это поморская, или, «по отношению к первой, западная Россия… Во времена уже христианские эти две России различались тем, что восточная принадлежала к греческой церкви, а западная — к латинской… Нет сомнения, что латинская Россия была отдельным государством от восточной или греческой России, и все доводы указывают, что из этой России призваны были Варяги-Руссы. Итак, Руссы поморские, СОПЛЕМЕННЫЕ Руссам Новгородской области или Старой Русы, были призваны на княжение» (с.261-262).

КАКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ БЫЛ РЮРИК?

Наши оппоненты в «Явлении Руси» утверждают, что Рюрик был скандинавом, якобы его отец какое-то время имел в ленном владении Фрисланд в Ютландии (в Дании). Это же утверждает и Вадим Кожинов: «Рюрик (Рорик) — всецело достоверная личность, сын датского конунга, родившийся в начале IX века (как полагают, около 817 года) и имевший яркую, изобилующую всякого рода «поворотами» судьбу, которая запечатлена во многих западноевропейских источниках». То есть, по сути, подтасовывается одна и та же фигура! Причём только потому, что жила приблизительно в одно и то же время с Рюриком, призванным на княжение новгородцами. Однако, согласно тем же источникам, Рюриков было несколько.

Правда, в отличие от оголтелых утверждений авторов «Явления Руси», В.Кожинов готов признать, что матерью этого Рюрика была дочь Новгородского князя Гостомысла, поскольку, как он считает, «пренебрежительное отношение к «Иоакимовской летописи» в нынешнейисториографии во многом преодолено (за исключением явно «тенденциозных» ее элементов»)», которыми писатель считает стремление летописцев «превратить Рюрика из германца-скандинава в олуславянина».

То есть у Кожинова, вопреки его желанию признать достоверность Иоакимовской летописи, предубеждение против неё настолько сильно, что Рюрик для него так и остаётся скандинавом.

Возможно, этого не случилось бы, да и от многих своих других домыслов вокруг данного вопроса уважаемому автору пришлось бы отказаться, если б он был знаком с трудами Сергея Лесного, где историк досконально исследовал этот вопрос по Иоакимовской летописи, изложив при этом её истинное, непревзойдённое значение как источника более древнего, а значит, и более достоверного, нежели ПВЛ.

«Иоакимовская летопись до нас не дошла, — пишет Лесной, — Но САМАЯ СУЩЕСТВЕННАЯ ЧАСТЬ ЕЁ, попавши в руки Татищева, была перепечатана в его «Истории» и тем вошла в обиход. Признание её апокрифической (недостоверной. — Л.Б.) совершенно неосновательно… Небезинтересно будет отметить, — продолжает он, — что самая полная Новгородская летопись, по содержанию в основном совпадающая с Иоакимовской, ДО СИХ ПОР НЕ ОПУБЛИКОВАНА (напоминаю: речь идёт о середине нашего столетия,

— Л.Б). Объясняется это тем, что Новгородские летописи намеренно отодвигались на задний план, содержание их подвергалось сомнению, ибо оно противоречило «Повести временных лет», которая стала как бы каноном историков» [52].

По мнению Лесного, Нестор при составлении ПВЛ просто игнорировал новгородские летописи, т.к. в его задачу входило проследить историю Киевской Руси (южной), а не Новгородской (северной), и потому всё то, что относилось к последней, он использовал частично, то есть лишь то, что касалось взаимоотношений Новгорода с Киевом. Потому, как замечает Лесной, он и Рюрика-то, «первого князя-варяга, ЗА РУССКОГО КНЯЗЯ НЕ СЧИТАЕТ», «ничего не сказал, что было до Рюрика. «Да и о самом Рюрике сказал меньше, чем знал» (с.27-28).

Однако, как далее говорит Лесной, согласно новгородским летописям, в Новгороде существовала династия князей, насчитывавшая ко времени призвания варягов уже 9 поколений. Прадедом Рюрика был Буривой, который вёл долгую борьбу с варягами (варягами, как мы уже знаем, были представители разных племён, а не только руссов). В итоге он потерпел поражение и вынужден был скрываться. А варяги, одержав победу, наложили дань на его народ. Тогда новгородцы выпросили у Буривоя его сына Гостомысла (будущего деда Рюрика) и под его руководством подняли восстание и прогнали варягов. Гостомысл княжил долго и успешно. А когда состарился, у него не оказалось наследника, так как все четыре сына его либо погибли, либо умерли, не оставив наследников мужского пола. И это его очень тревожило.

У Гостомысла было три дочери, которые к тому времени были уже все замужем за иностранцами, у старшей и средней были сыновья. Согласно законам того времени, если угасала династия по мужской линии, её можно было восстановить по женской линии. В этом случае наследником престола становился внук от старшей дочери. Но Гостомысл знал, что новгородцам желателен наследником сын от его средней дочери, Умилы. Секрет заключался в том, что только Умила была замужем за варяжским князем, славянином. И тогда Гостомысл пошёл на хитрость, сказав, что ему приснился вещий сон: будто из чрева Умилы выросло большое дерево, плодами которого питаются люди его страны. Об этом сне-предсказании тут же было сообщено народу, который этим остался доволен. Однако намерение Гостомысла при его жизни не было осуществлено, в связи с чем после его смерти начались в стране всякие неурядицы… Именно этот момент и фиксирует «Повесть временных лет», как начальную точку Русской истории…

«Теперь становится понятно, — говорит Лесной, — почему выбор пал на «варягов» и выбранными оказались Рюрик, Синеус и Трувор: решение склонилось в пользу исполнения совета покойного, любимого и уважаемого всеми Гостомысла. Таким образом мы избавляемся от нелепости, что посылали к чужим, за чужестранцами. Посылали за внуками своего умершего князя, к тому же… за СЛАВЯНАМИ и по отцу.

В свете сказанного становится понятным, почему посланцы говорили варягам-братьям «да поидете», т.е. обращались во множественном числе: все трое были законными наследниками старого, умершего князя; однако Рюрик как старший брат главенствовал. Проясняется, почему братья «пояша по себе всю Русь», т.е. разделили между собой всю Русь, — потому что они имели на то право, а государство настолько велико, что требовало при тогдашних путях сообщения нескольких князей…

Ипатьевская летопись говорит, что по смерти братьев Рюрик «прия власть всю един». Отсюда следует, что братья были не его ставленниками,.. а равноправными князьями.

Итак, мы видим, что Новгородские летописи исчерпывающим образом разъясняют все недоумения в связи с призванием варягов-князей. Спрашивается: почему же «Повесть временных лет» об этом умолчала и, добавим, злонамеренно? Понять очень легко: южный летописец (Нестор. — Л.Б.) не только мало интересовался тем, что было на севере, но и ОТРАЖАЛ ИНТЕРЕСЫ правящей династии в Киеве. Если рассказать всё о Новгороде — это значит показать, что Новгород ДРЕВНЕЕ Киева на века.

Что династия пришла оттуда. Что династия там тоже была веками. Иначе говоря, показать, что столице надо быть в Новгороде, а не в Киеве. Новгород всегда настаивал на своей самостоятельности и имел её не только в продолжение Киевского, но и значительной части Московского периода. Лишь Иван Грозный окончательно сломил самостоятельность Новгорода и превратил его в обычный областной город.

Чтобы устранить опасность соперничества между Новгородом и Киевом, разделения государства надвое, необходимо было устранить базу для такого соперничества. Это было достигнуто тем, что Новгородские летописи были отодвинуты в тень. Каноном были признаны южные летописи.

Замечательно, однако, — продолжает Лесной, — то, что протограф русской летописи был, вероятно, написан в Новгороде, вполне возможно, самим Иоакимом, просветителем новгородцев и человеком, несомненно, очень образованным. Составитель «Повести временных лет» сокращал летопись Иоакима. Отсюда пошли перескоки и шероховатости летописи… «Повесть» начинается внезапно, совершенно необоснованно. Вдруг появляются князья, варяги, дань и т.д. Рюрик как будто падает с неба на поле истории. Об отце его или деде ни слова — это понятно: сказать о них что-то означало выпустить кота из мешка. Составитель летописи скомкал, испортил связный рассказ летописи, выбросил совершенно Гостомысла и т.д. Он дал понять, что, мол, всё предыдущее покрыто туманом неизвестности. А между тем туман-то был выпущен им самим» (с. 28-31).

Итак, всё, казалось бы, предельно ясно: Рюрик с братьями, и по матери и по отцу чистокровные славяне, из древнего княжеского рода Новгородской земли. Но наши оппоненты нам могут возразить: а ведь имена-то у ваших «славян» не славянские?! То же самое доказывали в своё время «скандинавоманы» Классена и «норманоманы» Лесного, пытаясь найти толкование имён Рюрика, Синеуса и Трувора в иностранных словарях! Вот и авторы «Явления Руси» считают, что имя Рюрик произошло от ВИЗАНТИЙСКОГО «рюорик», что означает «вождь-спаситель», имя его брата Трувор — «всего созвучнее с ФРАНЦУЗСКИМ Трувер (Trouveur), «трубадур», а Синеус — от ГРЕЧЕСКОГО, что значит «Доблестный» (см. с.171). Полнейший абсурд, которому и сами авторы сей «концепции» немало удивляются…

«Имя Рюрик не может считаться скандинавским, — говорит Лесной, так как оно встречается в чрезвычайно близких вариантах и у других славянских народов: Рюрик — у поляков, Ререк — у чехов, Ререг — у западных славян, где было целое племя ререгов… Что же касается скандинавского происхождения, то мы знаем, что оно было там очень редко. Известны всего 2-3 Рюрика, вернее Хрёрека, из чего видно, что славянские варианты ближе, чем скандинавские».

У Классена объяснение происходения имени Рюрик ещё более убедительное: «Слово «Рюрик», являясь у славян,.. означает всегда СОКОЛА». И далее Классен приводит примеры названий у разных славянских племён. Так, «столица Бодричей называлась Рарог и означала сокола»; «Мекленбург, бывши ещё славянским, назывался Рюрик и означал также сокола»; «у древлян сокол назывался Руриком; у поморян Рюриком, у верхних лужичан Рурком… Итак, прозвище «Рюрик», — делает вывод Классен, — есть ЧИСТО СЛАВЯНСКОЕ, означающее сокола, и безуспешны будут все притязания скандинавоманов на него» (с.133).

Имя другого брата — Синеуса — Классен рассматривает по аналогии с некоторыми фамилиями русских князей, например, смоленских, носивших фамилию Тёмносиних, что означает не что иное, как эпитетное прозвище Синий ус. «Что он не назван синебородым — это понятно, — говорит Классен, — ибо варяги брили бороды и носили усы, и самый Рюрик изображается только с усами в наших генеалогических картинах… Синими волосами называют вообще чёрные, с синим отливом». Лесной в своих доказательствах приводит другой ряд славянских имён: Белоус, Черноус, Мокроус, Стрижиус и т.д.

Имя третьего брата — «Трувор» Классен также рассматривает по аналогии со славянскими, похожими на него «своим строем и окончанием, а именно: Вигбир, сын Вулка, князя поморского (996), Думар, князь Черешпан (1114), Прибор, в Лобурге, фогт у магдебурского архиепископа

— славянин и идолопоклонник (1115), Самбор, князь восточной помори (1170)» (с.134). А Лесной толкует его, как «Трубор от «трубы», т.е. трубач» (с.59).

Современные исследователи — А.Т.Фоменко и Г.В.Носовский также утверждают, что Рюрик был славянином. Но, по их гипотезе, он ни в Скандинавии, ни даже в Прибалтике никогда не жил, ибо был русским князем, в удел которого входили Ростов, Ярославль и окрестные города, составлявшие «Великий Новгород». По их мнению, летопись словом «Новгород» называет не город, а Русскую землю: «от тех варяг прозвася Русская земля, Новгород» [56]. Авторы считают, что нынешний Новгород был основан именно Рюриком. Спор о местоположении Новгорода во время призвания Рюрика оставим для будущих исследователей.

Наши оппоненты в «Явлении Руси», чтобы доказать скандинавское происхождение «руссов», даже выстраивают «брачную» схему «скандинавских» имён русских князей, в которой, например, князь Владимир Святославич значится Вальдамаром (Вальдамиром), его сын Святополк (Окаянный) — Бурицлавом, Ярослав — Ярицлейвом, его сын Всеволод — Виссивальдом и т.п.

«Полагаться на скандинавских учёных, — пишет в своей книге Сергей Лесной, — не приходится — они рассматривают всё со своей точки зрения, а главное — не могут вычленить то, что в них [в сагах] сказано о Руси. Мы имеем все основания полагать, что многие из их Рагивальдов на самом деле являются Рогволодами, равно как и их Вольдемары — отзвуки Владимиров (о последнем мы знаем это совершенно положительно). Следует расшифровать тех Рагивальдов, которые жили и действовали на Руси: не Рог-володы ли они на самом деле» (с.258).

«Советские учёные, — с сожалением замечает Лесной, — совершенно не пользуются архивами Запада, хранящими ещё колоссальное количество неизученных хроник, актов, грамот, писем и т.д., прямо или косвенно касающихся истории Руси… Вот русский учёный Бачманов открыл отчёт легата, присутствовавшего при приёме княгини Ольги (матери Святослава Храброго. — Л.Б.) в 957 г. в Царьграде. Описаны она, её свита, приём и т.д. Сказано, что она «из области озера Пейнус, из славянского племени кривичей» и т.д., а советские учёные всё ещё верят в существование скандинавки, «дэр танте» св. Ольги!». А ведь Бачманов, подчёркивает Лесной, «исследовал архивы лишь двух монастырей в Австрии…» (с.255).

Со времён Егора Классена прошло полтора столетия и пол-столетия со времени Сергея Лесного, но «воз и ныне там»! До сего дня не умолкает трескотня по поводу «конунга» Рюрика, иностранца, призванного «навести порядок» в Новгородской Руси. В то же время, как видите, читатель, существуют труды, в которых этот вопрос давно исследован досконально. А потому сегодня очень важно защитить эти труды от недобросовестных «перетряхивателей» нашей истории, чтобы расчистить пути для тех, кто сегодня идёт в историческую науку не ради денег и мнимой славы, а из любви к своему народу и своей ныне несчастной Родине. Путь этот не усыпан лаврами, но благодарные потомки оценят его по-достоинству. Ибо, как верёвочка ни вьётся, а кончик всегда найдётся. Так и Правда, сколь ни игнорируй её, сколь ни скрывай, всё равно выйдет наружу.

На этом можно б было и закончить наш краткий экскурс в дохристианскую Русь. Однако, чтобы поставить точку в споре с нашими оппонентами, всё же осталось «ещё одно, последнее сказанье…» Осталось рассказать о самих СЛАВЯНАХ: кто такие, когда появились в Европе, какое наследство оставили нам, своим потомкам?.. Ведь, как сказал Лесной, «Древняя Русь — это результат творчества славянского духа». Живёт ли в нас тот СЛАВЯНСКИЙ ДУХ? В чём заключался он и чем отличался от других народов? — об этом поговорим в заключительной, III-й части, этой главы.

Глава из книги: «Будь русским!»

Автор — Людмила Борисовна БУТОВСКАЯ (Кашинова), профессор, член-корреспондент Международной Славянской академии, коренная петербурженка. С 1958 по 1966 гг. жила в городе Днепропетровске. В 1965 г. окончила филологический факультет Днепропетровского государственного университета. Работала издательским редактором, затем — редактором научно-популярных передач Ленинградского телевидения.