Главная / Духовность / Юрий Булычев «Противоречивое состояние русской церковной жизни в начале ХХ века»

Юрий Булычев «Противоречивое состояние русской церковной жизни в начале ХХ века»

Святой праведный Иоанн Кронштадтский

Святой праведный Иоанн Кронштадтский

В начале ХХ века Россия оставалась крупнейшей православной державой. В отличие от смутного и беспочвенного умонастроения значительной части интеллигенции, миросозерцание огромной части простого народа оставалось проникнутым православной верою. Более того, в России рассматриваемого времени мы видим многие признаки дальнейшего развития православного духа, активного обращения к Православию глубокомыслящей части образованного общества. Это делало царствование Николая Второго весьма значительной эпохой в религиозной истории страны и мирового Православия. С 1894 по 1912 год в России было открыто 211 новых мужских и женских монастырей, 7 546 новых церквей. В 1901 г. царем был утвержден Комитет попечительства о русской иконописи. В 1913 г. в Москве прошла выставка древних икон, приуроченная к празднованию 300-летия Дома Романовых, которая дала возможность широким кругам общества ознакомиться с русским православным искусством XIV — XVII веков. Прекращение преследований старообрядцев при Николае Втором расширило возможности исследования древнего русского церковного пения, его крюковых записей, ставших доступными широкому кругу ученых.

Заботы русского царя о Христовой Церкви простирались далеко за пределы России. Благодаря щедрым пожертвованиям Государя, 17 русских храмов были сооружены в различных европейских городах. В церквах Греции, Болгарии, Сербии, Румынии, Турции, Египта, Сирии, Ливии, Палестины имелись царские дары, а денежные субсидии Николая Второго поступали многим нуждающимся православным церквам в иных странах.

Русская Церковь с 1896 по 1916 год, т.е. за двадцать лет правления последнего императора, канонизировала большее число святых и провела более религиозных торжеств, чем за весь XIX век 1. Особенно знаменательными, воистину всенародными стали церковные торжества в 1903 г. по случаю прославления преп. Серафима Саровского. В Саровскую пустынь, расположенную среди густых лесов Тамбовской губернии, в сотне верст от ближайшей железной дороги, собралось со всех концов России не менее трехсот тысяч человек. Это были главным образом крестьяне, сердечно приветствовавшие царя, царскую семью, вдовствующую императрицу Марию Федоровну и многих других членов императорской фамилии. Перенесение мощей святого старца из Зосимо-Савватиевской церкви в Успенский собор состоялось 18 июля, на второй день торжеств. Гроб преп. Серафима несли Государь, Великие князья и архиереи. Это происходило вечером и по обе стороны шествия стояли плотные ряды молящихся с зажженными свечами. Участники торжеств вспоминают, что они переживали тогда ощущение храма под открытым небом. Море благоговейно молчавших в вечернем сумраке людей, с бесчисленными огоньками горящих свечей в руках, мысленно молилось Богу и обращалось к батюшке Серафиму. Стояла такая тишина, что пламя свечей не колыхалось. Из разных мест доносилось тихое пение. Не видя поющих, можно было подумать, что пение несется с неба. Минула полночь, но молитвенное бдение многих тысяч людей продолжалось. Всякий, кто пережил эти торжественные минуты, воочию увидел всенародную силу православного благочестия, далеко не иссякшую на Русской земле.

Говоря о религиозной жизни в России начала нашего столетия, нужно видеть и здесь многие застаревшие недостатки. Мы знаем, что после раскола XVII в. и петровских реформ Русская Церковь переживала серьезные внутренние противоречия, а к началу нашего столетия в церковной жизни появились признаки кризиса. Этот кризис проистекал из долговременных нарушений канонического строя Церкви, из грубого огосударствления церковной деятельности, попрания начал соборности, утраты Церковью должной духовной свободы и, соответственно, понижения ее нравственного авторитета в глазах народа и, особенно, образованного общества. Проявлениями неблагополучий церковной жизни стали политизация духовенства, раскол в его среде между либеральным и консервативным крылом, понижение социального авторитета священноначалия, усиление религиозного равнодушия в широких слоях населения, рост сектантства, увеличение числа выходов из Православия. «Еще в к конце XIX в. год от года увеличивалось число прошений в Синод о разрешении выхода из Православия — в основном, от жителей западных губерний, желавших принять католичество, — замечают авторы «Истории Русской Православной Церкви», — Численность же переходивших в другие вероисповедания «явочным порядком» уже не поддавалась никакому учету. Если раньше секты не проникали в толщу народной жизни, маскируясь ложной покорностью Православию или существуя отдельными замкнутыми мирками, то теперь они делались в России заметной и влиятельной силой» [1] .

Одним из хронических недостатков церковной жизни было распадение Русской Церкви на две мало связанные части: на официальную и неофициальную. Первую, властвующую, составлял св. Синод, состоявший из главенствующих митрополитов и представителей государственной власти в лице обер-прокурора и его товарища (заместителя). Вторую составляли монахи, старцы, благочестивые священники и миряне, хранящие живую православную праведность, традиции мистического Богопознания и аскетизма.

Рассматривая такого рода внутрицерковное расслоение, товарищ обер-прокурора Синода кн. Н.Д.Жевахов отмечал, что официальная часть Церкви практически не оказывала нравственного влияния на массы. Народная вера и религиозное развитие миллионов русских людей держались или на вековых традициях и семейном воспитании или же поддерживались старцами-монахами и сельскими священниками. Авторитет духовенства в целом был невысок, в силу его кастовой организации, затруднявшей доступ сюда представителей других сословий. Причем за последние 25-30 лет перед революцией священническое служение в России стало как бы привилегией для детей церковных причетчиков, зажиточных крестьян и мещан. В связи с этим и епископат пополнялся представителями малокультурного простонародного слоя. Такие иерархи не могли и не хотели общаться с интеллигенцией и возносились перед простонародной паствой, очень быстро превращаясь в гордых и надменных Владык, стремившихся к почестям и славе 1. При неорганизованности жизни церковных приходов, при отчуждении иерархии и высшего духовенства от духовных запросов прихожан, многие, по природе своей религиозные русские люди, часто даже из семей священников, отпадали от Церкви, вступали в разного рода еретические секты или революционные кружки, становясь там “верующими безбожниками”. С другой стороны, некоторая часть иерархов и высокопоставленного священства, будучи оторванной от православного народа и старчества, испытывала влияние светской идеологии, заигрывая с “прогрессивной” интеллигенцией. О прискорбном разрыве между официальной церковной иерархией и живым преданием Церкви можно судить по конфликту, разделившему церковное общество в связи с имяславием.

Напомним, что имяславие – древнее мистическое учение и молитвенная практика православного Востока, связанные с особым почитанием имени Божия. Сущность имяславия отражается в краткой формуле: “Имя Божие есть сам Бог, но Бог сам не есть ни Имя Божие, ни имя вообще”. Данное учение исходит из объективной реальности идей, отражаемых словами, и утверждает, что человек, произносящий слово “Иисус”, вступает в реальное духовно-энергетическое отношение к идее и личности Христа. В начале ХХ века в русской православной среде разгорелся имяславческий спор, возникший после публикации книги схимонаха Иллариона “На горах Кавказа”, в которой он, опираясь на св. Отцов, епископа Игнатия Брянчанинова и о. Иоанна Кронштадтского, говорил о спасительности молитвы Иисусовой и Божественности имени Иисус. Против подобных идей ополчился архиеп. Антоний (Храповицкий), обвинивший сторонников имяславия в пантеизме, удвоении Бога ( т. е. почитании кроме самого Бога Его имени) и даже в хлыстовстве. На защиту имяславия выступил афонский монах Антоний (Булатович), который в книге “Апология веры во Имя Божие и во Имя Ииисус” подверг основательной критике имяборцев, с точки зрения святоотеческого богословия и духовного опыта новейших подвижников. Антоний указал, что на стороне имяборцев оказались интеллигентствующие монахи, иерархи и начальники некоторых монастырей, не имеющие должной аскетической практики и подвергшиеся влиянию западного рационализма. В 1913 г. св. Синод осудил имяславие как ересь, а движение монахов признал бунтом, что обнаружило бюрократические замашки официального церковного руководства и его отчужденность от восточно-христианского мистического опыта. Афонские имяславцы были разосланы по различным монастырям. Однако сторонники имяславия продолжали сохранять верность ему, а ряд крупных религиозных мыслителей принял участие в его развитии и защите. В дальнейшем движении отечественной духовной культуры влияние имяславия сыграло большую роль, дав духовный стимул и религиозную основу оригинально-русской “философии имени”.

Необходимость оздоровления Русской Церкви, возрождения ее соборных принципов, патриаршества, канонических правил приходской жизни (предполагавших активное участие в ней мирян и выборность духовенства) широко осознавалась в церковном обществе. Государь также понимал эту необходимость, изучал положение дел в Церкви, искал наилучшие пути проведения церковной реформы. 27 декабря 1905 г. на основании рескрипта Государя было образовано Предсоборное Совещание для подготовки созыва церковного собора.

Об огромных духовных возможностях Православной России, вопреки всем историческим трудностям и темным поветриям нового века продолжавшей хранить заветы Владимира Святого, свидетельствовала деятельность замечательного подвижника нашей Церкви святого праведного Иоанна Кронштадтского. Отец Иоанн (Иван Ильич Сергиев) родился 19 октября 1829 г. в одном из сел Архангельской губернии в семье бедного сельского дьячка. Живя в суровых условиях крайней нужды, мальчик рано познакомился с трудностями жизни и обрел глубокое сочувствие к судьбе бедняков. Грамота плохо давалась ему, но искренняя молитва к Богу помогла преодолеть все трудности, просветила ум подростка, а благодатные результаты молитвенного рвения укрепили сердечную веру в Бога. Иоанн стал отлично учиться, окончил Архангельскую духовную семинарию и был принят на казенный счет в Санкт-Петербургскую духовную Академию. В 1855 году, когда молодой священнослужитель окончил курс академии со степенью кандидата богословия, ему было предложено вступить в брак с дочерью протоиерея Кронштадтского Андреевского собора и принять там сан священника. Иоанн согласился и отныне вся его деятельность оказалась связана с Кронштадтом. Скоро открылся в о. Иоанне дар чудотворения, который прославил его на всю страну. Его духовные дарования высоко ценили Александр Третий и Николай Второй. По желанию Государя Николая Александровича святой праведник служил при его бракосочетании в церкви Зимнего дворца, а также и при коронации в Успенском соборе 14 мая 1896 г.

Вместе с царями к великому провидцу и целителю обращалась вся верующая Россия. Тысячи людей ежедневно приезжали в Кронштадт, желая видеть о. Иоанна и получить от него душевную и телесную помощь. Для того, чтобы справиться с потоком писем, идущих чудотворцу, кронштадтская почта завела особое отделение. Вместе с письмами шли и большие денежные пожертвования, на которые о. Иоанн ежедневно кормил тысячу нищих, устроил в Кронштадте “Дом Трудолюбия” со школой, церковью, мастерскими и приютом, основал в своем родном селе женский монастырь, построил там же большой каменный храм, а в Петербурге выстроил женский монастырь на Карповке, в котором и был по кончине своей погребен.

Богослужения с участием о.Иоанна ежедневно привлекали массу паломников, которые встречали святого праведника в храме уже около четырех часов утра. К началу общей исповеди перед литургией Андреевский собор, вмещавший до 5 000 человек, всегда был полон. По свидетельству очевидцев, совершение о. Иоанном Божественной литургии не поддавалось описанию. В храме создавалась такая благодатная обстановка, что люди, которым посчастливилось побыть в ней, преображались внутренне.

О.Иоанн был замечательным проповедником. Он не искал красивых слов, но речь его отличалась необыкновенной силой и глубиной мысли, исключительной богословской ученостью и доходчивостью до сознания даже самых простых людей. Проповеди кронштадтского праведника имели остро современное звучание. В отношении к России о.Иоанн явил образ грозного пророка, проповедующего Правду, обличающего ложь, предостерегающего от непоправимых поступков и предрекающего близкую кару Божию за грехи и богоотступничество. С великим негодованием православный проповедник относился к материализму, либеральному учению и революционному подстрекательству, подрывавшим основы тысячелетнего государственного строя России. Царство Русское колеблется, шатается, близко к падению, говорил он. Если так дела пойдут дальше и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония. Только тогда, когда русские люди будут держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к царю и Отечеству, чистоты нравов, России сможет устоять в мире и благополучии и остаться тем, чем она должна быть — подножием престола Господня.

Бог призвал к себе кронштадтского праведника 20 декабря 1908 г. В погребении о. Иоанна участвовали десятки тысяч людей. На всем протяжении от Кронштадта до Ораниенбаума и от Балтийского вокзала до Иоанновского монастыря на Карповке стояли огромные толпы плачущего народа. Похоронное шествие сопровождалось войсками, шедшими с развернутыми знаменами под звуки армейского православного гимна “Коль славен”. В очередной раз православная душа русского народа ярко выразила свое преклонение перед святостью, как перед высшей ценностью на земле.

1 См.: Алферьев Е.Е. Император Николай II как человек сильной воли. Джорданвилль.Свято-Троицкий Монастырь, 1983. С.71, 80, 85.

[1] История Русской православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т. 1: 1917-1970. СПб.:Воскресение, 1997. С. 63

1 Кн. Жевахов Н.Д. Воспоминания. Т. 2. М.: Родник, 1993. С.300-301.