Юрий Булычев «Национальное самосознание в СССР»

Развитие национального самосознания, возобновление полемики западников и почвенников.

С середины 1960-х годов оживились национальные чувства и интерес к традиционным ценностям в среде русской интеллигенции. Свидетельством роста русского национального самосознания в этот период явилось так называемое «деревенское» направление в литературе, представленное Василием Беловым, Василием Шукшиным, Валентином Распутиным, Владимиром Солоухиным, Виктором Астафьевым и другими писателями, обратившимися к поиску народно-национальных, главным образом деревенских корней русской культуры. Отношение к природе, к Богу, к ближним, к духовному наследию предков, к «малой родине», конкретно воплощающей самобытные начала русской жизни, — вот основные предметы «деревенской» литературы. Большую роль в процессе оживления национальных чувств сыграла живопись И. Глазунова, который сам по себе, в силу своего энергичного, деятельного характера, стал одним из центров притяжения и консолидации русской патриотически настроенной интеллигенции. Еще одним центром ее консолидации стал «русский клуб», с участием Вадима Кожинова, Олега Волкова, Анатолия Ланщикова, Сергея Семанова, Дмитрия Жукова, а также ряда других литераторов, литературных критиков и публицистов, составивший ядро образованного в 1966 г. «Всероссийского общества охраны памятников истории и искусства».

Начало пробуждаться христианское сознание в среде творческой интеллигенции и молодежи, с чем было связано появление интереса к русской религиозной философии, неофициальных религиозно-философских кружков и семинаров. В силу исторической слабости и радикального подавления коммунистическими властями традиции русского религиозного философствования инициаторами ее изучения выступали прежде всего поэты, прозаики, художники. На неофициальных семинарах началось изучение наследия Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, Д.С. Мережковского, И.А.Ильина, С. Л. Франка и других отечественных мыслителей. В центре дискуссий находилась проблема культуры и религии. Причем, при обсуждении ее, происходило естественное возвращение мысли к проблематике и стилистике традиционного русского философствования. «Это была конвергенция , — пишет один из участников тех первых кружков, — основанная на определенном типе социального функционирования. Принципиальные свойства философствования порождались самой атмосферой жизни, российской ментальностью. Позднее в работах наших религиозных философов мы неоднократно узнавали свои собственные, высказанные в дружеских спорах мысли» [1].

Рост национального самосознания проявился в возобновлении глубоко характерной для русского общества полемики западников и почвенников, приобретшей в 1960-е годы своеобразные формы. Основными трибунами в этой полемике были «толстые журналы». Такие из них, как «Новый мир» и «Юность», занимали демократическую позицию, пропагандируя приоритет общечеловеческих и общесоциалистических ценностей в культурном творчестве и общественной жизни. Писатели, поэты, критики «городского» направления (Булат Окуджава, Василий Аксенов, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Владимир Лакшин. Александр Дементьев и др.) делали акцент на проблемах интеллигенции, на ценностях свободы личности, права, творческого самовыражения.

В общем и целом, идеология советских демократов-шестидесятников отличалась безрелигиозностью и даже открытым атеизмом, верой в прогресс и демократизацию советского социализма в духе «общечеловеческих» ценностей. Дореволюционную Россию это течение рассматривало как реакционную, отсталую страну, революцию 1917 г. воспринимало как прогрессивное явление, а сталинскую диктатуру как досадное отклонение от «ленинских норм» социалистической демократии. Поскольку социальный идеал демократов-шестидесятников определялся ценностями права, науки, свободы личности, технологического прогресса, то они в значительной мере ориентировались на Запад и призывали к более тесному общению с западными странами. Некоторые представители либеральной интеллигенции начали осторожную полемику с официальной идеологией коммунизма, социального подвига и жертвы [2].

Центральным органом почвенничества в 1960-е годы являлся журнал «Молодая гвардия». Публицисты этого направления, в частности В. Чалмаев, М.Лобанов, В.Кажинов, Д.Жуков, видели в России глубоко самобытную цивилизацию — цивилизацию духа и правды. Они считали ценным и Православие, как источник русской нравственности, и нашу народную устремленность к социальной справедливости, воплотившуюся в революции и советском строе. Пафос этого направления был в сознании целостной самобытности русской истории, в любви к душе русского народа и в неприятии бездушной стихии буржуазной западной цивилизации. «Неоновую тьму разрывают лучи солнца, исходящего и из исторических былых времен, и из титанических подвигов советского народа в Великую Отечественную войну, во все иные времена, — выражая эту точку зрения, писал В.Чалмаев.- И в свете их мы вновь видим до боли сердечной родного и близкого нам «Саврасушку», народ, прокладывающий свою великую дорогу.» Русский народ представлялся автору цитируемой статьи в образе горы, которую пытался выветрить, рассыпать на песчинки и сравнять с плоской равниной «буржуазный суховей» Запада, несущий России «варварство в целлофановых обертках». Подчеркивая, что «Западу неведома цивилизация души», Чалмаев предостерегал об опасности преуменьшения в современной идейной борьбе соблазна американизма в культуре» [3] .

Правильно, отвечал А.Дементьев, полемизировавший с В.Чалмаевым на страницах «Нового мира». Однако и преувеличивать американский соблазн также не следует. В дореволюционной России перед идущими с Запада буржуазными идеями и вкусами открывались куда большие возможности, но и тогда лучшие люди России были уверены в силе и самостоятельности национальной творческой мысли. «Советское общество по самой социально-политической природе своей не предрасположено к буржуазным влияниям… Нельзя во всем и всюду видеть «просвещенное мещанство», буржуазность, враждебный дух, и то и дело восклицать «жутковато», «страшновато». В таком настроении можно дойти и до противопоставления народа и интеллигенции, подменить борьбу с чуждыми явлениями борьбой с творческими исканиями и творческим своеобразием, стать не позицию национальной самоизоляции» [4] .

Взятый нами для примера фрагмент давней идейной полемики, свидетельствует, что приверженцы самобытничества и западничества в 1960-х годах вынуждены были мыслить в строгих рамках официальной идеологии, не допуская принципиального конфликта с ней. При этом почвенники отличались уважительным отношением к прошлому, к религиозным заветам старой России, к народной культуре, к духовному своеобразию русского пути в истории, при сравнительном невнимании к ценностям права и личной свободы. Приверженцы же «общечеловеческих ценностей», оправданно акцентируя внимание на универсальном значении начал свободы, права, личного творчества, оставались весьма бесчувственными к религиозной традиции, духовной сути Родины, воспринимая Россию, как всякие западники, преимущественно в виде социологического, политического, экономического явления.

Духовно-национальное оживление интеллигенции в 1960-х годах породило и радикальные формы оппозиции советской системе. Примером общественно-политического воплощения роста культурного самосознания служит история Всероссийского социально-христианского союза освобождения народа (ВСХСОНа).

Названный союз был образован в феврале 1964 г. выпускниками Ленинградского университета Игорем Огурцовым, Михаилом Садо, Евгением Вагиным и Борисом Аверичкиным. К февралю 1967 г. в организации было уже 28 человек и еще три десятка готовились к вступлению. Вспоминая о мировоззренческом основании союза, Е.Вагин указывает на три источника возрождения религиозно-национальных идей в сознании лидеров ВСХСОНА. Во-первых, — на личное влияние живых носителей традиционных ценностей, нередко прошедших тюрьмы и лагеря и чудом уцелевших в процессе большевистского разрушения старой России. Во-вторых, — на воздействие идей русской религиозной мысли и особенно таких ее представителей, как Ф.М. Достоевский, К.Н.Леонтьев, В.С.Соловьев, Н.А. Бердяев, С.Л.Франк, И.А.Ильин, Г.П.Федотов. В-третьих, — на духовное влияние своих бабушек, которые иконами, молитвами и старинными сказаниями показывали внукам путь возврата к традиции. Они «воспитывали наши души, — подчеркивает Вагин, — стремясь уберечь их «от лукавого» и готовя их к сознательному приятию духовного наследства, завещанного нам предками»[5] .

Под перекрестным влиянием всех названных факторов основатели ВСХСОНа пришли к христианско-патриотическому мировоззрению и разработали программу подпольной организации, проникнутой антикоммунизмом и религиозно-национальным пониманием общественно-политических задач. В феврале 1967 г. союз был разгромлен вследствие доноса. Четырех руководителей нелегальной группы осудили на 15 лет заключения по ст. 64-ой УК РСФСР (измена родине), а ряд остальных участников получил меньшие сроки.

[1] Пазухин Евгений. Русская религиозная философия в подполье // Преображение. Христианский религиозно-философский, религиозно-общественный и литературный альманах. Вып. 1. СПб., 1992. С.17

[2] Характерные проявления этой полемики можно найти в осужденной советской критикой повести А. и Б. Стругацких «Улитка на склоне», где главный герой мечтает найти обычных людей, просто людей. «Не надо полета высоких мыслей, не надо сверкающих талантов. Не надо потрясающих целей и самоотвращения. Пусть они просто всплеснут руками, увидев меня, и кто-нибудь побежит наполнять ванну, и кто-нибудь побежит доставать чистое белье и ставить чайник, и чтобы никто не спрашивал документов и не требовал автобиографии в трех экземплярах с приложением двадцати дублированных отпечатков пальцев, и чтобы никто-никто не бросался к телефону сообщить куда следует значительным шепотом, что-де появился неизвестный…» (А.Стругацикй, Б.Стругацкий. Улитка на склоне // Байкал, 1968. № 2. С. 53.)

[3] См.: Чалмаев В. Неизбежность // Молодая гвардия. 1968.№ 9. С. 262,272.

[4] Дементьев А. О традициях и народности // Новый мир. 1969.№ 4. С. 226.

[5] Вагин Евгений. Бердяевский соблазн («правые» в оппозиционном движении 60-70 годов) // Наш современник. 1992. № 4. С. 173.