Аксёненко С.И. Кризис демократии

Краткий экскурс в историю современных демократий

Как-то Уинстон Черчилль сказал, что демократия – плохая форма правления, но человечество не изобрело лучшей. На мой взгляд, это не так. Вернее, слова Черчилля применимы лишь к странам Запада,<1>(см. примечания в конце) то есть, к тем государствам, которые традиционно называют демократическими. Но… но опыт показывает, что проведение демократических выборов во многих других странах, например, в той же Индии, сопровождается массой терактов и ставит страну на грань гражданской войны. То есть, ничего кроме страданий для простого народа такие выборы не несут. Разве что происходит перераспределение должностей и собственности среди представителей элиты. «Демократии» в Ираке и Афганистане держатся на иностранных штыках. Демократическая ЮАР <2> до конца ХХ века была страной с расовой дискриминацией (как США до середины ХІХ века). А когда негры в Африке получили независимость, то под видом демократии устроили межплеменную резню, трайбализм и путчи. Не избежала этого и образцово-показательная Либерия, созданная неграми из США, вернувшимися на историческую родину. Демократии в странах Латинской Америки (Чили, Никарагуа, Аргентина) и Азии (Южная Корея, Пакистан, Индонезия) время от времени сменяются диктатурами и наоборот, а чаще служат лишь ширмой, прикрывающей господство наркомафии и ей подобных криминальных кланов. А в Турции за фронтоном демократии стоит мощный военный корпус, периодически напрямую берущий власть в свои руки. Очень показателен пример Камбоджи (Кампучии). Не в меру экстравагантный король этой страны Нородом Сианук в 1955 году отрёкся от престола в пользу отца, установил конституционную монархию, <3> сам стал «демократическим премьером», а после смерти отца – снова главой государства. И вот к чему привела такая демократия: вначале (в 1970 году) в стране была установлена проамериканская диктатура маршала Лон Нола, а позже (в 1976 году) кровавый полпотовский режим. Пришлось Сиануку возвращаться к королевской власти, а Камбоджа стала полусоциалистической монархией.
Да и для самой Европы демократия не так традиционна, как кажется. Она традиционна для Англии, потому что возникла в результате МНОГОВЕКОВОГО противостояния примерно равных по силам общественных структур: то короля с баронами (великая хартия вольностей, 1215 год), то короля с парламентом, в котором сидели те же бароны. <4> В конце концов королям надоели постоянные столкновения, и они ДОБРОВОЛЬНО, ради своего спокойствия, стали назначать премьер-министров из представителей победившей партии. Проблем у королей после этого стало меньше, ведь друзей они имели среди представителей всех партий, а для монархов было важно, чтобы никто не покушался на их привилегии. Парламентарии не покушались, и выяснилось, что править подданные могут не хуже королей. Вскоре добровольный жест королей стал неписаной традицией, и в этом относительная прочность английской демократии, хотя настоящую проверку на прочность она ещё не прошла. Англия много веков не знала ни вторжения вражеских войск, ни острых социальных потрясений. И еще не известно, что будет дальше?
Экономический кризис 1930-х гг. привёл к резкому усилению президентской власти и планового начала в экономике США. Тогдашнего президента Ф. Рузвельта даже избрали на четвёртый срок. Событие для США из ряда вон выходящее. Рузвельт срок не отбыл, потому что умер, но сигнал был очень тревожен. После этого президентам в Штатах официально запретили избираться больше двух раз. <5> Вот что делает ОТНОСИТЕЛЬНО небольшой кризис даже с довольно прочной демократией. Экономический кризис 1929-1933 гг. я сознательно называю небольшим. В США его назовут Великим, но только потому, что у них не было ничего большего. Штаты не знали тех поистине масштабных потрясений, через которые прошли другие страны.
В том же году, когда к власти в США пришёл Ф. Рузвельт, в Германии ДЕМОКРАТИЧЕСКИМ путём была установлена тоталитарная фашистская диктатура А. Гитлера.
То же во Франции. Военные неудачи привели к установлению диктатуры маршала Петена. Причём демократические институты ДОБРОВОЛЬНО передали Петену власть. Только разгром фашистской Германии привёл к падению диктатуры. И это во Франции! Где ещё до  абсолютизма существовала СОСЛОВНАЯ монархия, то есть, власть короля была ограничена правами сословий. Где с 1302 года заседали Генеральные штаты, представляющие дворян, духовенство и третье сословие, решающие вопросы налогообложения, общей политики и выдвинувшие ещё в 1484 году идею народного суверенитета. Где ещё в средние века были высказаны идеи о различии между  личностью короля и королевским достоинством, о подчинении королей закону. <6> Где произошла Великая Французская революция. Где народ неоднократно поднимался на защиту своих прав и нередко брал верх в борьбе… Но так или иначе — Франция демонстрирует относительность демократии. Да,  демократия не чужда французам. Но вся история Франции — история маятника, колеблющегося от единовластия к «многовластию». Вождь франков Хлодвиг установил диктатуру, его преемники из династии Меровингов власть ослабили, стали правителями лишь по названию и были свергнуты своими майордомами Каролингами, которые установили жесткое авторитарное правление. Но после смерти Карла Великого страна постепенно сползла к феодальной раздробленности — герцоги, графы, бароны почти не подчинялись своим королям. Установилась своеобразная феодальная демократия. Людовик ХІ в конце концов побеждает феодалов. Через сословную монархию, фронду принцев, религиозные войны страна приходит к абсолютизму. Потом — Великая Французская революция, и подданные свергают и казнят своего короля. Устанавливается республика. <7> Демократия? Вряд ли то, что наступило после казни короля можно назвать демократией в полном смысле слова. Но и такая демократия продержалась недолго. Уже Робеспьер стал фактически диктатором, но не смог удержаться у власти. Зато Наполеон свой шанс не упустил и установил авторитарное правление, продолженное сменившими его Бурбонами. Потом снова революция, и вновь королевское правление теперь уже младшей ветви Бурбонов. В 1848 году установлена вторая республика. Но не надолго. ДЕМОКРАТИЧЕСКИ избранный президент этой республики становится императором Наполеоном ІІІ. Военное поражение Наполеона ІІІ привело к установлению третьей республики. Но через 70 лет Франция потерпела новое поражение. Установилась диктатура Петена. После поражения Германии во второй мировой маршал Петен был, свергнут и осуждён. Генерал де Голль торжественно провозгласил четвёртую республику. Но вскоре его отстраняют от премьерства. Во Франции начинается чехарда сменяющих друг друга правительств. И только в 1958 году де Голлю вновь удалось стать премьером. И что он делает после этого? Урезает демократию. До установления диктатуры дело тогда не дошло. Но в пятой республике, по сравнению с четвёртой, резко усиливаются полномочия президента. Президентом стал де Голль.
А теперь возьмём другие европейские страны. Если их рассматривать в историческом срезе — демократия почти для всех новая форма правления. Совсем недавно существовали диктатуры: Франко в Испании, Салазара в Португалии, чёрных полковников в Греции. Совсем недавно Италия избавилась от Муссолини. Можно ли считать, что столь молодые демократии прошли испытание временем? Вовсе нет. В той же Испании уже после ухода Франко были попытки новых военных путчей. Террористы из итальянских «красных бригад», баскской ЭТА, ирландской ИРА мало похожи на демократов. По всей Европе правые партии всё чаще и чаще приходят к власти. С другой стороны, начинаются восстания выходцев из Азии и Африки, мощная волна антиглобализма. В Европе снова проходят антиимпериалистические демонстрации, тысячи людей выходят на площади с портретами Сталина и красными знамёнами. А ведь не так давно, после падения СССР, казалось, что такое невозможно. То есть, европейские демократии находятся сейчас в такой же полосе нестабильности, как и до Второй мировой войны.

То же и страны Восточной Европы.
Скажем, сейчас говорят, что СССР не дал установить в этих странах демократию после своей победы над фашизмом. Допустим, что это так, но ведь и до войны почти все страны Восточной Европы демонстрировали отнюдь не демократические устремления. Так, в Польше была установлена диктатура маршала Пилсудского, <8> в королевской Румынии правил диктатор-кондуктатор маршал Антонеску. Венгрией управлял диктатор-регент адмирал Хорти, а в Болгарии свирепствовал режим царя Бориса ІІІ и Цанкова. Так что демократические традиции в странах Восточной Европы имеют совсем короткую историю, то есть, испытание временем не прошли. Демократии там ещё в зародышевом состоянии. Исключение составляла разве что довоенная Чехословакия. Да и ту в 1938 году в Мюнхене западные демократии сдали Гитлеру, позволили разделить страну между Германией, Польшей и Венгрией.
Что касается неевропейских демократий, то пока более-менее стабильными выглядят Япония и англосаксонские демократии.
Япония до военного разгрома 1945 года была типичным авторитарным государством во главе с императором-микадо. То есть, японская демократия имеет не такую уж продолжительную историю. Сейчас микадо (они же тэно) не правят, а царствуют. То есть, делают то, что они делали на протяжении сотен лет до самого переворота 1868 года, после которого ненадолго пришли к реальному управлению. До того страной от имени микадо правили сёгуны. <9> И в ЭТОМ плане, в плане безвластия императора, Япония имеет ТРАДИЦИОННУЮ для неё форму правления. Но гарантировать, что демократических премьеров не сменят какие-нибудь новые сёгуны, нельзя. Пытались же японские военные свергнуть в 1952 году правительство. Тогда не вышло. Но что знает, что будет дальше? Япония после войны не знала серьёзных кризисов — эта демократия тоже ещё не прошла испытание временем.
Ещё одну азиатскую демократию – Израиль – я здесь отдельно рассматривать не буду. Формировали это государство выходцы из Европы и, частично, США. Поэтому Израиль в плане государственного устройства вполне вписывается в европейскую традицию.
Гораздо более интересен пример неевропейских англосаксонских демократий. За пределами Европы только эти демократии можно считать более-менее стабильными. Исторически Канада, Австралия, Новая Зеландия <10> наследовали традиции английской демократии. Даже сейчас королева Великобритании формально является главой этих государств и о них можно сказать, как о более-менее  стабильных странах. Та форма правления, которую мы называем «демократия», для них ТРАДИЦИОННА, ведь основные массы поселенцев приехали туда уже после того, как демократия пустила корни в Англии.
Немного иной путь прошла другая британская колония – США. В отличие от Канады, Австралии, Новой Зеландии, США образовались в результате антианглийского восстания XVIII века. Причём восстание пришлось как раз на то время, когда с подачи энциклопедистов Франции в мире стали популярны идеи Просвещения — свобода, равенство, братство, либеральные ценности. Можно сказать, что появление Соединённых Штатов идеологически и даже организационно <11> связано с Великой Французской революцией. Революция началась на десятилетие позже, но идеи, легшие в её идеологический базис, были те же, что и при появлении США. В этом ключе становится понятным, почему Дж. Вашингтон остался президентом и не согласился стать королём (а такие предложения ему поступали). Как он мог стать королём, если его президентство в 1789-1797 гг. совпало по времени с революционными событиями во Франции, которые тогда будоражили весь мир, с установлением Французской республики, с казнью самого могущественного короля мира? Тем более, что сам Вашингтон совсем недавно руководил сопротивлением английскому королю.

Личная свобода, парады гомосексуалистов и перфомансы онанистов

Понятие «демократия» очень противоречиво и расплывчато. Реальной власти народа не было и никогда не будет. Но если понимать под этим термином то, что политологи в XIX веке назвали «правовым государством», то демократии за пределами Европы традиционны только для молодых стран англосаксонского происхождения. То есть, тех стран, где демократическим англичанам удалось истребить большую часть коренного населения и самим стать большинством. В тех бывших английских колониях, где местное население смогло выжить (Индия, Пакистан, Бангладеш, Зимбабве) демократия не является традиционной и не приживается.
Обманчивость двухклановой демократии — виги и тори, демократы и республиканцы — очевидна. Решения в любом случае принимает узкий круг партийного руководства, и в этом плане нет никакого отличия партий Запада от той же КПСС. Но возможность людей ВЫБИРАТЬ между несколькими  кланами – большое достижение. На этом зиждется ощущение свободы.

При многопартийной системе во многих странах получается так, что из множества партий избиратель останавливается только на двух. Остальные партии малозначительны. Такой дуализм удобен для простых граждан, которые не желают углубляться в политические дебри, запоминать различия между сотнями партий. Когда партий только две, всё проще: «не справились ЭТИ – завтра проголосуем за ТЕХ, то есть, за противников ЭТИХ». Но такая система приемлема отнюдь не для всех стран. При наличии значительных антагонизмов в обществе, многопартийность может закончиться расколом.

Разумеется, демократии изменчивы. В ХІХ веке они были не такими, как в ХХ, а в ХХ – не такими, как в ХХІ. И после широкого развёртывания терроризма (особенно после терактов 2001 года в США) стало очень заметно, что свобода личности входит во всё бОльшее противоречие с необходимостью обеспечения безопасности граждан. Мы  видим постепенное свёртывание демократии. А в некоторых вещах, скажем, в отношениях с фискальными и налоговыми органами, граждане СССР были изначально гораздо более защищёнными, чем граждане западных демократий, по крайней мере, их не выселяли из квартир, когда у них были финансовые трудности.
В том, что личная свобода граждан демократических стран сокращается, нет ничего удивительного. Как свидетельствует история, почти все демократии проходят через этапы обретения свободы, её максимального пика (когда свобода одних граждан угрожает безопасности других) и спада. Это естественно – ведь личная свобода должна заканчиваться там, где она мешает жить окружающим. Так организуется человеческое сообщество. Не будь такого, люди давно уже перебили бы друг друга и исчезли как вид. Но вот что понимать под терминами «свобода» и «безопасность»? Одно дело – когда в самолёт нельзя брать перочинный ножик или жидкость (вдруг ты террорист), и совсем другое – когда тебя оштрафуют за курение на улице, даже если ты куришь возле урны, а ближайший прохожий находится в ста метрах. Видите ли ты не угодил особо рьяным борцам за здоровый образ жизни. В некоторых моментах стихийное развитие демократий дошло до абсурда и больше напоминает дебилизм. Борцы за демократию воюют с курильщиками, зато допускают свободную продажу наркотиков. Мужчину могут привлечь к суду за то, что он в транспорте уступил место женщине, <12> но при этом демократы  поощряют гомосексуальные браки и парады всяких извращенцев. <13> Демократы ничего не имеют против того, чтобы уничтожить тысячи ни в чём не повинных людей в Сербии или Ираке, зато поднимают вой на весь мир, когда в той или иной стране приговаривают к казни маньяка-убийцу. Судят домохозяйку за то, что, пользуясь ее компьютером, кто-то скачал песню из Интернета, зато всерьез рассматривают проект о выдаче одной из фирм патента на слово «счастье». <14> Я здесь не скатываюсь на политическую риторику. Я констатирую факты. Более того, чтобы меня не объявили в политической заангажированости, скажу слово в защиту демократов. Отцы-основатели демократии вовсе не планировали парады извращенцев. Нет, эти люди хотели только хорошего. К парадам голубых привело логическое развитие событий. Не успели вовремя остановиться.

События развивались примерно так. Сначала сказали: «Не виноваты же голубые, что они больны — не надо их в тюрьмы сажать» (я, кстати, с этим посылом согласен). Дальше – больше: «Разве голубые не такие же граждане? Коль другие имеют право пропогандировать свои идеи, пусть и они пропогандируют». Тут логика уже нарушена, так как разрешено пропогандировать вещи от природы неестественные для человека (исходя из такой точки зрения и добровольный суицид можно пропагандировать). То есть, разрешение пропаганды гомосексуализма является нарушением ЕСТЕСТВЕННОГО права человека – нарушением прав других граждан. Но сделав первый и второй шаги, демократы приучили общество к тому, что педерастия – это нормально. А раз у общества исчезло отторжение, исчез иммунитет на извращения — политики смогли гнаться за голосами извращенцев, УЖЕ НЕ БОЯСЬ ПРИ ЭТОМ ПОТЕРЯТЬ ГОЛОСА НОРМАЛЬНЫХ ИЗБИРАТЕЛЕЙ. Третий шаг не за горами. По природе все меньшиства более организованны, активны, агрессивны, чем пассивное большинство. Так что демократы скоро признают, что нормальны ТОЛЬКО гомосексуальные браки, а детей надо производить в пробирке.

Недобросовестные люди умеют пользоваться свободами гораздо лучше, чем  добросовестные. Надо сказать, что даже на Западе всё больше и больше людей осознают порочность избранного пути. Однако, оставаясь в рамках демократии, свернуть с такого пути нельзя. Легче свернуть демократию. Скоро Западу придётся выбирать: или выжить, но отменить демократию, или сгинуть. Ничего не поделаешь – все системы стареют а потом гибнут. Закат Древней Греции начался с того, что общество стало лояльно относиться к голубым, а Рим потерял свою силу и погиб после того, как пресыщенные, скучающие римляне начали предаваться извращениям.

Я не говорю уже об убожестве созданной Западом и навязываемой другим народам маскультуры (об этом см. статью С. Курия и С. Аксененко «Культ безличности» — «Твое Время» №2-3/2003, www.ytime.com.ua/ru/17/2007/27/63). Но что там маскультура – удел скучающих домохозяек! Недавно мне попалась шикарно иллюстрированная английская книга «Шедевры искусства 20 века». Есть в этой книге кое-что о Пикассо, Сезане, Матиссе и Гогене, но в основном там говорится о других «шедеврах». Открывает книгу перфоманс «Рассадник семени», суть которого в том, что автор-художник онанирует в глубине галереи и делится с публикой своими впечатлениями через громкоговоритель. Другой художник создавал свои шедевры из собственных экскрементов, которые он консервировал и рассылал поклонникам. Еще одна художница создала перфоманс «Внутренний свиток». Суть перфоманса в том, что художница писала на бумаге феминистические тексты, прятала их себе во влагалище, а во время перфоманса доставала и зачитывала. Еще один художник делал слепки своих гениталий, приставлял их к манекенам и украшал свои творения волосами с собственного лобка. Другая художница во время перфоманса резала лезвием себе живот. Следующий художник отличился тем, что писал картины ядовитыми красками (в прямом смысле слова), а еще один пропускал книги через стиральную машину и в таком виде выставлял их как произведения искусства. Еще один во время перфоманса закалывал животных. А некоторые даже показывали половой акт в крови убитых зверушек. Еще один обмазывал голых женщин красками, сажал их на листок бумаги, бумагу кое-где прожигал и выставлял свои «шедевры» как высшее достижение искусства. Еще один перфоманс — художник сидит в ванне с разлагающимся мясом. И еще один подобный — художник валяется в куче грязи. Это не говоря уже об огромном множестве «черных квадратов», «глубокомысленных» линий на холстах, рассыпанном мусоре, который выставляется как предмет искусства… Я не против авангарда. Более того — я люблю авангард. И готов причислить к гениям того, кто ПЕРВЫМ нарисовал «Черный квадрат», выставил пустой холст, мазню, наляпанную хвостом осла, дав ей при этом хитроумное название. Кто первым продемонстрировал писсуар, как музейный экспонат, устроил молчание вместо музыки, или написал на холсте тупой анекдот и выставил холст в галерее. Но когда квадраты и писсуары (вариант — ромбы и пивные банки) полились сплошным потоком, когда люди, не будучи настоящими художниками, научились ПРОДАВАТЬ свои поделки толстосумам, желающим быть причастными к искусству – это уже не искусство…

Реальная ли демократия на Западе?

Но даже не в этом сейчас главный недостаток демократии – главный недостаток в её иллюзорности. Дело в том, что ныне граждане демократических стран ничего не решают в сфере реального управления, так как центр принятия решений сместился. Все эти демократические выборы имели смысл в прошлом, а сейчас всенародно избранные президенты и парламенты мало что значат. Пока ещё нельзя сказать, что власть от них ушла полностью, но к этому всё идёт. Скоро граждане Запада будут голосовать за людей, которые ничем не управляют. Центр принятия решений медленно, но неуклонно перемещается от политических партий и органов государственной власти к финансовым корпорациям. Партии и органы власти постепенно становятся лишь филиалами корпораций. Конечно, власть всегда была тесно связана с деньгами, с собственностью, но раньше любая государственная власть была сильнее финансовой. Скажем, задолжал французский король Филипп IV богатенькому ордену тамплиеров — нет проблем — орден распущен, руководство казнено, деньги взяты в казну. Увидел Людовик XIV приглашённый в гости к министру Николе Фуке, что его министр чуть ли не богаче короля, нет проблем – министр в тюрьме — деньги в казне. Скопил царедворец Меншиков невиданные богатства — нет проблем — один царский указ и Меншиков в ссылке, а богатства в казне.
И когда в прежние времена граждане, устанавливая демократию, пытались поставить под контроль общества ИМЕННО государственную власть, то они пытались контролировать тот центр, который РЕАЛЬНО руководил государством и обществом. Теперь не так. Благодаря той же демократии государственная власть потеряла контроль над финансовой. Теперь чтобы посадить олигарха в тюрьму надо либо свернуть демократию, либо… либо олигарха не посадишь.
Если вы посмотрите на гигантские бюджеты корпораций, многие из которых превышают бюджеты государств, посмотрите на количество работающих в них людей, на сеть представительств по всему миру, если вспомните, что, в отличие от советских предприятий, ЭТИ организации не подконтрольны государственной власти, вы поймёте, что корпорации уже сильнее государств. Реальная власть теперь ТУТ – в финансовых центрах, а не в парламентах и правительствах. И вот вопрос –  выбирают ли рядовые граждане руководство этих организаций? Нет, руководство НАЗНАЧАЕТСЯ узким кругом владельцев и топ-менеджеров корпораций, нередко власть в таких финансовых ИМПЕРИЯХ передаётся по наследству. И рядовые граждане по сути бесправны перед боссами новоявленных абсолютных монархий. Как-то глава третьей по величине компьютерной империи США Чарльз Вонг во время игры в гольф, безо  всякой причины, исходя лишь из своего игривого настроения, уволил 500 человек. И никакие профсоюзы и законодательные гарантии не смогли их защитить. А смог бы себе позволить такое директор завода в СССР? Да от него за такой произвол мокрого места бы не осталось. Таким образом, для Запада демократия – это лишь переходной этап между всевластием королей и всевластием новых «королей» – финансовых корпораций.
И ещё один штрих. Многие демократически избранные политики проводят деструктивную политику не потому, что они плохие, а для того, что бы выиграть очередные выборы, а иногда и для того, что бы их не подвинули конкуренты. Например – вначале 1990-х население русскоязычной Восточной Украины хорошо относилось к украинскому языку, к национальным украинским традициям. Агрессивные действия «украинизаторов» оттолкнули русскоязычных украинцев от, так называемой, «украинской идеи». Я спросил как-то Левка Лукьяненко, старейшего из лидеров украинских националистов, который был одним из моих заместителей в следственной комиссии украинского парламента:
— Левко Григорьевич – вы понимаете, что ваша поспешность тогда, привела к столь печальным результатам сейчас, привела к расколу Украины?
— Понимаю – ответил Левко Григорьевич – но если бы мы тогда не пошли на этой волне, не возглавили её, нас сместили бы и на наше место пришли бы крикливые демагоги, которые только и ждали своего часа. Мы не могли действовать иначе.
Сплошь и рядом президенты и премьеры норовят перед выборами потрафить избирателям, выбрасывая ничем не обеспеченные деньги и раздувая инфляцию. По этой же причине проводят бездумную внешнюю политику. Например правители США ради того что бы стать милыми для сердец своих избирателей здесь и сейчас, пускаются на такие внешнеполитические авантюры, что США начинают тихонько ненавидеть не только их противники, но и союзники. Рано или поздно такая политика приведёт к печальным последствиям для Штатов. Скажем вторжение Грузии в Южную Осетию в августе 2008-го года в немалой степени обусловлено внутриполитической ситуацией в США. А именно выборами. Действующая администрация, ради того, что бы добиться своего переизбрания, посредством грузинского президента развязала вооружённый конфликт. Причём было ясно, что теряют на этом и Штаты и Грузия. Но администрация президента США пошла на внешнеполитические потери страны в целом, ради внутриполитической выгоды одного из провластных кланов США, того, который контролирует, так называемую, республиканскую партию.
Другой пример. Убийство президента Кеннеди. Неужели неясно, что от американского президента столь много зависит, что у него столько противников, что езда в открытой машине, рано или поздно закончится трагически. Тем более США – не СССР. В США разрешено свободное ношение оружия. При таких условиях президента мог убить даже просто психически больной человек. Несомненно, что это понимала и охрана Кеннеди. Но… но представим президент перестал бы ездить в открытой машине. Его политические противники сказали бы, что он трус, что прячется от своего народа – в результате проигрыш на выборах.. Естественно после убийства Кеннеди, подобных вопросов никто бы поднимать не стал. Но это ПОСЛЕ убийства. То есть должен был погибнуть американский президент (не Кеннеди, так кто-то другой), прежде, чем руководители Штатов смогли бы не ездить в открытых машинах, не рискуя при этом потерять голоса избирателей. И с этой точки зрения убийство президента США было неизбежным. Кто-то должен был стать первым.

Теперь о местном самоуправлении. Магдебургское право – один из краеугольных камней демократии, и это, конечно, хорошо. Хорошо, когда громада (коммуна) – жители одного населенного пункта сами управляют своей общиной. Но Магдебургское право сложилось в средние века, когда население европейских городов составляло 3-5 тысяч человек. Города с пятидесяти- и стотысячным населением в то время можно было по пальцам пересчитать. Тогда, конечно, люди знали, кого они избирают. Знали лично и могли контролировать своих избранников. Сейчас в селах, поселках, небольших городах самоуправление общины реально. Но ведь огромное количество людей живет в мегаполисах, население некоторых мегаполисов превышает население целых государств. <15> И самоуправляемая громада здесь уже не может существовать в принципе. Какая громада в городах с населением 10-15 миллионов? То, что Магдебургское право стало нелепостью, показывает пример некоторых городов США. Раньше было так – самоуправляемые города и села входили в состав штатов. То есть, в городах и селах было местное самоуправление, а в штате уже действовал принцип государственного управления. А сейчас некоторые мегаполисы на атлантическом побережье до того разрослись, что фактически находятся на территории нескольких штатов. <16> Скоро один город станет включать в себя несколько штатов. То есть, всё становится с ног на голову – раньше штат включал в себя города, теперь город (единица меньшего порядка) будет включать в себя штаты (единицы большего порядка). Естественно, мегаполисы по своей природе могут управляться на началах только государственного, максимум регионального, управления, а не на началах местного, так как их жители уже не являются территориальной громадой в изначальном ее понимании. <17>
Таким образом мы видим, что в западных демократиях: а) реальная государственная власть уходит от общества в корпорации; б) местное самоуправление становиться формальностью; в) права граждан защищены во многом лишь на бумаге. То есть, по сравнению с тем же СССР, граждане Запада меньше защищены в своем праве на труд (от безработных просто откупаются пособиями, что ведет к их моральной деградации), на отдых, на социальный минимум; больше защищены в праве на личную инициативу, на предпринимательство, на свободу слова. То есть, там, где прибавляется одно, убирается другое. Мы видим, что в западных странах были люди, которые предпочли бы своей беспокойной демократии спокойную и надежную советскую жизнь, и в СССР были люди, которые бы предпочли мобильную жизнь Запада своему социализму. <18> Но основная масса людей предпочитает не искать новое. Они предпочитают лишь усовершенствовать свой ТРАДИЦИОННЫЙ образ жизни.

Если говорить о демократиях в историческом разрезе, то можно определенно утверждать, что подобные системы скорее исключение, чем правило. Существовали они лишь на небольшой части европейской территории и в немногих местах неевропейской части Средиземноморья. Западной и советской исторической науке свойственно статичное описание этих демократий. Просто описывают выборы, политическую борьбу, жизнь греческих Периклов, римских Гракхов, новгородских Вадимов. А если описывать эти демократии не статично, а в исторической динамике, то выходит, что существование подобных систем было кратким и заканчивалось, как правило, кровавыми бойнями и установлением диктатуры или олигархии. К тому же, разве можно считать демократическими страны, где демократией пользуются лишь свободные и богатые, а остальные – рабы (Греция, Рим, да и те же США до середины XIX века) или бесправные городские низы и податные общинники (тот же Новгород, европейские республики средневековья). А режим республики Венеция (с ее тайной полицией, «Советом десяти», пастями каменных львов, куда клали доносы) вошел в историю как классический образец жуткого тоталитаризма. Обращает на себя внимание еще одна особенность европейской (а значит и мировой) демократической традиции. ОНА ПРЕРВАНА. По сути, ни одна древняя средневековая демократия (за исключением кое-где городского самоуправления) не перелилась в новую. Все старые республики в той или иной степени прошли стадию абсолютизма или диктатуры. Разумеется, я не отрицаю определенной преемственности. Но в этой связи хочу высказать одну мысль. На мой взгляд, в основе всех европейских демократий лежат не столько традиции греко-римских и средневековых республик, не столько самоуправление вольных купеческо-ремесленных городов и сельских общин, не столько установки феодальной вольницы, не столько либерально-рыночная идеология протестантской религии, не столько труды философов просвещения, сколько традиции военного братства викингов. Дело в том, что викинги (из-за особых природных условий) жили небольшими изолированными самоуправляемыми общинами. Земля их была бедной и они «подрабатывали» морским грабежом. Организовывали банды-дружины, избирали вождей-конунгов – и вперед! Военное братство викингов отличалось, с одной стороны, прочной дисциплиной, с другой – относительно высоким значением каждого воина. Рядовой был почти таким же равноправным членом бригады, как и вождь. Викинги завоевали Нормандию и образовали там свое герцогство в составе французской короны. Позже герцог Нормандский завоевал Англию. <19>  Таким образом, традиции вольного братства викингов оказали влияние на формирование основ двух ведущих демократий – английской и французской. Викинги также вступали в тесное соприкосновение с немцами, имели свои королевства в Средиземноморье, основали ирландский Дублин. Немалое влияние оказали скандинавы и на Финляндию, <20> которая была зависима от Швеции. И ныне демократии Дании, Швеции, Норвегии, Исландии считаются образцовыми.
Хотя конечно на расстоянии нельзя судить о демократичности и недемократичности той или иной страны, исходя из ее государственного устройства или декларируемых принципов. Зачастую в империях и при абсолютизме большинство граждан жило гораздо более насыщенной, счастливой, устойчивой жизнью, чем в самых демократических республиках.

Итак, мы видим, что демократия в историческом плане – это не более чем исключение, строй, время от времени возникавший на небольшом клочке земной поверхности, а если проанализировать глубже, то подлинная демократия вообще никогда не существовала. Да и не может существовать – разве что на самом низовом уровне и то недолго. Численность общины, которая достаточно велика, чтобы  быть более-менее устойчивой, и достаточно мала, чтобы все ее члены знали друг друга, чтобы не произошло отчуждения власти от граждан, составляет около 400 человек. Теоретически эти 400 граждан могут выбрать совет старейшин и вождя из хорошо знакомых им людей, на общем собрании определять приоритеты внешней и внутренней политики. Но государств с таким населением, то есть, государств с оптимальным для демократии количеством граждан нет. Да и толпа в 400 человек может быть агрессивной, поддаваться эмоциям, <21> она может запросто отдаться под власть авторитарного лидера, склонна к крутым мерам. Эти свойства стихийной демократии хорошо продемонстрировала Россия между февралем и октябрем 1917 года, пока, наконец, большевики не возглавили и не обуздали стихийное «творчество» масс. Но мы взяли оптимальную общину в 400 человек, а если их 400 миллионов – о какой демократии может идти речь! Древность не знала представительской формы правления, всё решала простая сходка граждан. <22> Советы средневековых городов легко контролировались гражданами – один член совета избирался от 30-100 человек. Да ему сразу перед заседанием избиратели могут дать наказ и тут же проконтролировать его выполнение. А если избирателей десятки, сотни тысяч, миллионы – как тогда? Да, они голосуют за общую программу кандидата в депутаты. <23> Но в парламенте избранник сталкивается со множеством конкретных вопросов, и вряд ли все его избиратели (даже те, кто за него голосовал) поддержали бы КАЖДЫЙ его шаг в парламенте. Ведь не может так быть, чтобы депутат выражал чаянья всех своих избирателей. Даже если мы берем идеального депутата (а таких нет).

Например, я и мой сосед проголосовали за кандидата в депутаты, как за антикоррупционера. Тут мы с соседом солидарны. Но мой сосед – за НАТО, а я – против. Как бы наш общий избранник не определялся в парламенте – нас  с соседом он уже не представляет. Теперь он представляет в зависимости от голосования либо меня, либо соседа, либо ни меня, ни соседа (если воздержался). <24>
Но это идеальный депутат. А на самом деле, как свидетельствует практика, политики идут во власть не для того, чтобы выполнять какие-то наказы избирателей, а для того, чтобы проводить свою программу. То есть, психологически такие политики <25> работают во благо избирателей, но благо это они видят каждый по-своему.

Человеческие расы, традиции народов и экспорт идеологии

Всё, что было сказано выше, сказано о более-менее работающей демократии. На практике всё гораздо плачевнее. И если говорить о Западной Европе, о странах, где такая демократия традиционна – тут Черчилль прав. Строй плох, но лучшего для них нет. Для всего остального мира формула Черчилля будет выглядеть несколько иначе: западная демократия не только несовершенный строй, но и неприемлемый для большинства стран мира. Этот строй для них нетрадиционный, искусственный и потому превращается в свою противоположность.
Человек, как и любой другой организм, может существовать лишь в своей среде обитания. Белый медведь не может жить в лесах Южной Америки, а очковый медведь не может жить во льдах. Причем многие живые организмы не только используют готовую среду обитания, они изменяются в угоду этой среде и понемногу сами изменяют ее. Очковый и белый медведи имеют общего предка, но каждый из них приспособился к своей среде обитания. И процесс стал для них необратим. То есть, им не только нельзя поменять свою среду обитания. Ни один из них не сможет жить так, как жили их общие предки. То же и у людей.

В отличие от медведей, люди еще не разделились на виды – разные человеческие расы способны давать плодовитое потомство. Но люди уже дошли до уровня подвида (подвид это и есть раса) – чукча не похож на пигмея, пигмей – на масая, масай – на китайца, китаец – на шведа. Всего рас насчитывается пять – негроиды, австралоиды, европеоиды, монголоиды и американская раса (индейцы). Хотя некоторые ученые выделяют лишь три расы – в этом случае, австралоидов относят к неграм, а индейцев к монголоидам. В каждой расе есть подрасы, некоторые, из них, например, африканские бушмены<26> настолько непохожи на остальных, что их можно выделить в отдельную расу. Конечно, у людей не так всё «запущено», как у медведей, и теоретически можно смоделировать ситуацию, когда через тысячи лет, при постоянных межрасовых браках границы между подвидами исчезнут, и на Земле будет жить только одна раса людей. Но это теоретически. На практике, как правило, одни подвиды вытесняют другие. И не обязательно путем истребления. Просто одни расы размножаются быстрее других, одни гены – доминантны, другие – рецессивны. Добавляется и социальный фактор – одни сообщества людей жили благополучно, то есть, от размножения не устранялись болезнетворные, вредные гены. Потенциал таких групп слабее, так как в рецессиве много неблагополучных генов. В других сообществах выживали сильнейшие, потому что жили они в очень тяжелых условиях – такие группы сейчас выглядят куда перспективнее, чем население изнеженных цивилизацией. На Западе уже нередки случаи, когда десятки людей гибнут только потому, что у них отключились кондиционеры (когда в городе на час пропадало электричество), а кассиры без помощи калькулятора два к трем прибавить уже не могут.

Но я не об этом.<27>   Всё же в человеческом обществе крайне важен не столько биологический, сколько социальный фактор. Негр, рожденный и воспитанный в Украине, будет не меньшим (и не большим) украинцем, чем все остальные. Единственное, что наложит отпечаток на его психику, его внешнее отличие от остальных. И мы на примере тех же США, видим, что некоторые представители негроидной расы смогли за 200 лет раствориться в европеоидном американском социуме. И они не меньшие американцы, чем белокожие янки (это видно даже по высокопоставленным американским военным и политикам). Другие не смогли прижиться в социуме США, остались в изоляции, на дне общества.<28>  Я бы сказал, что человека на 10% формирует биология, на 90% — социум. Разумеется, это всего лишь приблизительная формула, точный расчет здесь невозможен, но в общем плане моё допущение работает. <29> Именно социально-культурные традиции, архетипы цивилизации, ментальность народов – и есть та среда обитания, в которой сформировано современное человечество. Человек давно отделился от природы – одни народы в большей, другие в меньшей степени – и средой обитания людей, средой формирования наций стала (наряду с природой) цивилизация. Поэтому грубая пересадка традиций западной цивилизации на почву других народов ничего хорошего не принесет. Это всё равно, что теплолюбивого южноамериканского медведя отправить на штурм северного полюса.

Прежде чем касаться такого многогранного вопроса, как демократия, приведу примеры попроще. Известно, что большинство народов мира издревле использовали те или иные наркотические вещества. Причем, у каждого народа был свой наркотик, а чужие для него оказывались губительны. Свой же входил в культуру до такой степени, что без него было трудно обходиться в быту. Скажем, находясь в гостях, во время семейных торжеств и культовых обрядов. Вдумайтесь в сам термин «наркотики». Современные европейцы при этом слове представят, скорее всего, шприц с морфием, таблетки, клей, который нюхают, коноплю, которую курят, и прочую гадость, а не привычные для них пиво, вино, коньяк, водку. И хотя алкоголь по всем признакам типичный наркотик, для европейцев он не опасен, так как за тысячелетия адаптировался в культуру. На него выработалось противоядие. Каким бы злом не был алкоголь, спивается лишь малый процент населения. Совсем иное влияние оказала «огненная вода» на индейцев и многие народы севера, доведя их до настоящей деградации. В то же время свои наркотики – какие-нибудь листья коки, кактус пейотль или мухоморы – губительного влияния на эти народы не оказывали. И наоборот: их наркотики, проникнув в Европу, стали настоящей катастрофой, с которой до сих пор безуспешно борются. Показателен и пример мусульман, запрещавших алкоголь, но куривших опиум и гашиш. Надо сказать, массовое распространение «чужеродных» наркотиков среди европейцев началось не так уж давно, и не станут ли они для них тем же, чем «огненная вода» для индейцев – еще не известно.
Да что там наркотики! Врач Мао Цзедуна – Ли Чжисуй – в своих мемуарах описывает, как «Великий Кормчий» во время визита в Москву негодовал на то, что туалеты в его апартаментах устроены с местами для сидения. Мао привык на корточках и удивлялся непрактичности европейских уборных. Кто-то привык подтираться глиной, кто-то бумагой. Студент международного института им. П. Лумумбы в Москве – выходец из Латинской Америки – рассказывает, как он не мог ужиться в одной комнате с ребятами из Азии. Те его заставляли… сбрить волосы на теле – мол, негигиенично, могут вши завестись. А он им рекомендовал в душ почаще ходить – мол, у вас быстрее заведутся, потому что вы и раз в неделю не моетесь. А по сути никаких противоречий здесь нет. Народам, жившим в условиях дефицита воды, легче защищаться от паразитов, выбривая волосы на теле. Более того, обряд обрезания (который шокирует многих европейцев), по мнению ученых, возник как гигиеническое средство. В условиях жаркого и нездорового климата под крайней плотью мужчин заводились бактерии.
Один лектор, которого послали на Север был шокирован тем, что оленеводы в своей одежде оставляли прорезь, через которую ходили «по-большому». А что тут удивляться – на том морозе пока разденешься, в ледышку превратишься. Еще европейцев шокировало чрезмерное гостеприимство оленеводов. Для гостя всё – не только поесть-попить и лучшее место (как у многих других народов), но и жену с дочерью в постель. А объясняется это обычай вовсе не какой-то изощрённой развратностью народов севера. В замкнутых общинах оленеводов, когда одна стоянка отстоит от другой порой на 200 км, очень мало людей контактирует между собой – где-то 200-300 человек. Поэтому неизбежно близкородственное скрещивание, а значит – болезни и вырождение. Гость с далекой стороны – как раз то, что надо. Он нужен для того, чтобы влить свежую кровь. А когда подобное стали практиковать европейцы, устраивая свиннинги во время которых они менялись женами, то здесь уже попахивает явным извращением. Свиннинги объясняются СКУКОЙ и ПРЕСЫЩЕННОСТЬЮ, а не требованиями природы.
В американских фильмах и мультсериалах меня выводят из себя привычки героев демонстрировать звуки своего желудка, их фальшивые улыбки. Жестокость главных героев, их самоназвания (Ронни, Томми, Бобби, Мэгги), <30> стремление к деньгам и неизменные сусальные концы этих фильмов и мультиков. Раздражает глубокая провинциальность американской культуры – провинциальность, возомнившая себя «пупом земли». Я не говорю, что это плохо или хорошо. Но то, что естественно для одного народа, будет выглядеть неприемлемым для другого. У нас, разумеется, тоже есть привычки, неприемлемые для других. Мы их не замечаем, но если бы мы насильно навязывали свою культуру всем народам мира, как американцы, то это было бы заметно тем, кому мы свою культуру навязываем.

То же самое можно сказать и о форме государственной власти. Демократия работает только там, где она традиционна, в инородной среде она превращается в пародию на саму себя. Там сохраняются лишь внешние атрибуты демократии без ее внутреннего содержания. Авторитарный диктатор называется президентом, власть своему преемнику (часто сыну – эдакому неформальному наследнику престола) он передает КАК БЫ путем выборов или голосования в парламенте. Сам парламент здесь чисто декоративный орган, он лишь ветирует решения реального властителя. Но такая декоративная, созданная лишь для того, чтобы успокоить западных идеологов, демократия – лишь форма самозащиты того или иного народа от Запада. «Хотите выборов, парламент, местное самоуправление – получите видимость всего этого, только нас не трогайте!».
То же, кстати, было и с коммунистическими режимами. Каждая страна, использовав атрибуты коммунистической традиции, построила естественный для себя строй. Компартии, съезды советов, верность идеям Маркса – всё это было внешними формами, за которыми скрывалось традиционное содержание. Например, северокорейское учение Чучхе – это не совсем коммунистическая система, это прикрытая коммунистическими лозунгами древняя корейская традиция. И культ Ким Ир Сена и Ким Чен Ира очень схож с древним культом Хвануна и его сына Тангуна – божественных основателей корейского государства. Экспрессивный и живой кубинский социализм имеет свои истоки не только и не столько в марксистской идеологии. Истоки его в традиционной для Латинской Америки антиколониальной и антиштатовской борьбе.

Когда-то очень давно Соединенные Штаты еще не помышляли о мировом господстве. Постнаполеоновская Европа была явно сильней. Колонии ее стояли прочно. Правда, Испания освободилась от французской оккупации весьма ослабленной, и ее колонии в Америке смогли стать независимыми от метрополии. И вот 5-й президент США Д. Монро в 1823 году провозгласил так называемую «доктрину Монро», суть которой сводилась ко взаимному невмешательству стран Американской и Европейской частей света в дела друг друга. А рост могущества США ставился в зависимость от присоединения новых территорий в Латинской Америке. США придерживались этой доктрины, пока были слабее Европы. Отошли они от нее лишь во время Первой мировой войны. Тогдашний президент Вудро Вильсон стал, по сути, первым президентом США, который начал разъезжать по свету, до него действующие президенты практически не покидали территорию своей страны. Но даже после того, как Штаты перестали придерживаться «доктрины Монро», Латинскую Америку они продолжали рассматривать как сферу своего влияния. Конечно, такие действия вызвали ненависть латиноамериканцев к янки. Действительно, кому понравится, когда тебя объявляют сферой чьего-то влияния.

Фидель Кастро делал революцию на Кубе не столько как марксист, сколько как член Партии кубинского народа, партии ортодоксов. Марксистом он стал позже, после того, как стал опираться на помощь СССР в своей антиштатовской борьбе.
Коммунистическое правление в Восточной Европе осуществлялось не в той форме, что в СССР, а в более традиционной для этих стран форме народной демократии. Там существовала многопартийность (под эгидой марксистских партий), была сохранена собственность крестьян на землю, активно действовали профсоюзы. Китай под коммунистическими знаменами выстраивает традиционную для него Поднебесную империю, <31> и столкновение маоистского коммунистического Китая с хрущевско-брежневским коммунистическим СССР только внешне имело идеологическую основу. На самом деле это было типичное межгосударственное столкновение – типичное для крупных государств, имеющих общую границу

Кстати, когда исчезнет мировой диктат США (такие диктаты никогда не длились долго), когда у России и Китая не будет общего противника, столкновение между ними неизбежно. Далекая от центра, малолюдная российская Сибирь подвергается стихийной колонизации выходцами из теснозаселенного Китая. Россия, чтобы избежать столкновения с Китаем (оно неминуемо, если большинство жителей Сибири будут китайцами), должна пока не поздно принять меры. Столицу из многомиллионной пресыщенной Москвы стоило бы перенести поближе к географическому центру страны, ближе к тем районам, что подвергаются китайской экспансии. Там надо построить новую столицу с населением 300-500 тысяч человек. Так делают многие страны, когда столица перемещается из мегаполиса в специальный столичный город. Самой Москве это только пойдет на пользу, разгрузит ее. Вдоль границы с Китаем должен быть создан узкий индустриальный пояс – шириной 100-200 км. Также в этом месте должны быть усилены и оборонные ресурсы. Помимо того, что такая мера спасет Россию от столкновения с Китаем в борьбе за Сибирь и Дальний Восток, это еще сохранит для человечества громадный лесной массив – спасет от заселения, а значит уничтожения. Таких лесных массивов, как азиатская тайга на планете практически нет (амазонские леса, как известно, несмотря на все запреты продолжают хищнически уничтожаться) и очень важно сохранить то, что осталось от древнего лесного покрова Земли. Сохранить для потомков. Наличие небольшой, относительно изолированной столицы сможет удержать страну от потрясений и переворотов. Ведь в феврале 1917 г. или в августе 1991 г. при помощи толпы людей, выведенных на улицы, взламывался строй еще достаточно крепкого и небезнадежного государства, несколько тысяч людей решали судьбы миллионов. Правда, такую радикальную меру, как перенос столицы, в России может воплотить лишь харизматичный вождь государства, наподобие Петра I или Ленина.

Коммунизм в самой России, в СССР тоже был адаптирован под типичное для России общественное устройство. Только вместо крестьянских общин появились колхозы, а вместо царей – генеральные секретари. <32> Если говорить собственно о марксистских партиях, то и здесь мы видим ту же картину. Ведь почти все ведущие европейские марксисты к неудовольствию Ленина остались социал-демократами. И это не злая воля Бернштейна или Каутского, которого вождь мирового пролетариата обозвал «ренегатом» (предателем, то бишь). Просто умеренный социал-демократический марксизм хорошо вписывался в традиционную политическую картину Западной Европы. Для России он был чужд, поэтому там не смогли реализоваться меньшевики и плехановцы, зато реализовалась более органичная для этой страны отчаянно-харизматическая компартия. На Западе компартии были в тени социал-демократов, да и сами западные коммунисты сильно отличались от российских коллег. По этому поводу между ними постоянно велась бесконечная полемика. В обстановке 1917 года в России кроме коммунистов могли реализоваться лишь эсеры (а не какие-нибудь кадеты или октябристы), если бы у них был вождь, подобный Ленину.
В контексте данной статьи марксизм – такое же экспортное явление западной цивилизации, как и демократия. И мы видим на примере марксизма, как народы разных стран смогли «переварить» его, приспособить к своему менталитету и государственной традиции. Но не успокоились западные идеологи. Неймется им транспортировать свою веру. Не получилось с марксизмом – они сформулировали новый набор догм, назвали его демократией, «светлым идеалом человечества» и – вперед! Демократию насаждают с тем же запалом, что и марксистскую идеологию. А то, что демократические штампы нигде, кроме стран-прародителей, не работают – замечать не хотят. Демократия для них эталон, та объединяющая идея, которая наконец-то соберет заблудшие народы под крыло мудрого Запада. Но шаблонность и негибкость этой идеологии скоро станет очевидной всему миру. Это тот же кодекс строителей коммунизма, только наоборот. <33> И в этом контексте счастливыми выглядят те народы, которые создали демократический декор, а сами продолжают жить своим традиционным укладом. Хуже, когда демократию пытаются насадить всерьез. Когда за практическое дело берутся сами идеологи, так сказать, с оружием в руках. Получается примерно так, как в Кампучии, когда фанатик Пол Пот вместо того, чтобы адаптировать марксистские идеи к реалиям своей страны, стал строить коммунизм маоистского толка. Сегодня ни для кого уже не секрет, что Хусейну в Ираке удавалось гораздо лучше справляться с террористами и обеспечивать безопасность граждан, чем новым демократическим правителям. <34>
Мне кажется, что мы еще не научились отделять идеи от формы их воплощения в жизнь. Скажем, главные идеи марксизма – освобождение трудящихся от эксплуатации, построение счастливого бесклассового общества – чисты и благородны. Формы воплощения этих идей в жизнь не всегда были таковыми.<35>Точно так же и с демократией. Идеи, заложенные в ней хороши. Но, традиционные для Запада, формы воплощения в жизнь этих идей не годятся для большинства стран мира. Эти страны должны искать свои, традиционные для них, способы решения задачи построения демократического общества.<36>

Для ясности давайте определим как можно проще саму задачу. Итак, демократия должна гарантировать правовую и социальную защищенность граждан; обеспечить им доступ к реальному управлению государством в целом и их родным населенным пунктом в частности; защитить необходимые права и свободы – в первую очередь свободу слова, совести, собраний, передвижения; обеспечить равенство всех граждан перед законом.
Задача поставлена. Необходимо продумать пути ее решения. Обратимся для начала к западному опыту. Всё ли получилось у них? Исходя из написанного выше – не всё. Но кое-чего они достигли. Подходят ли для нас их методы достижения целей? Не все. Психология у нас другая.

Во времена перестройки ее идеологи говорили, что надо допустить свободный рынок, либерализацию и всё наладится – цены упадут. Логика проста. Например, все продают тот или иной товар по пять рублей. Но вот на рынке появляется человек, который предлагает его по более дешевой цене, скажем, три рубля. Все покупатели начинают брать товар у него,  коллегам-конкурентам ничего не остается, как самим снизить цену. Логично? Вроде бы да. Но логика здесь чисто кабинетная, оторванная от жизни,  напоминает сусловские догматы марксизма. Может где-то в Англии такой рынок и будет работать (хотя и там вряд ли), а у нас… <37>
Как-то во время перестройки, послушав по радио выступление очередного либерализатора, я пошел на рынок и был свидетелем того, как торговку, пытающуюся сбросить цену, ее соседки по рынку прогнали, чуть не побив. «А нечего цены сбивать!» — возмущались работницы «свободного рынка». В итоге к вредной конкурентке подошел один из продавцов и взял весь товар оптом, после чего стал продавать по старой «договоренной» цене.

Как видите, схемы, работающие у одного народа, могут быть совершенно неприменимы для другого. И не потому, что мы – плохие. Мы – ДРУГИЕ. Кое-кто из либерализаторов скажет, так давайте поменяем ментальность народа. Но этого ведь не сделаешь одним махом. Ментальность народа меняется веками. Помните, как российские либералы и народовольцы XIX века решили, что если народ в России будет грамотный, то он станет таким, как на Западе – привыкнет к демократии. И вот они сунулись в народ – просвещать. Тогда затея эта провалилась. Но позже всё получилось у большевиков, сделали они весь народ грамотным – ну и что? Изменили ментальность? Практически нет, разве что самую малость. Так что ответственный политик должен не переделывать народ, а должен подстраиваться под этот народ. <38> Образно говоря, чтоб не раздавило – надо двигаться вместе с колесом. Либеральные экономические принципы уже принесли Западу большой вред и подвергаются ожесточенной критике даже у них. Для нас же они – катастрофа. Западный подход к экономике не только не поднял ее, как нам обещали перестройщики, он ее обрушил, позволив при этом немногим обокрасть всех. <39>

Большой «дерибан» собственности всегда происходит в наших условиях при попытке насаждения либеральных ценностей. Первый такой «дерибан» произошел во второй половине XIX века, когда царь Александр II начал проводить либеральную программу. Второй – гораздо больший – после перестройки в начале 1990-х. Меня всегда удивляло, что именно самого либерального царя убили рядовые подданные. Ведь до Александра II царей убивала верхушка путем государственного переворота, позже – в 1917 году – была ломка всего государственного устройства. Таким образом Александр – единственный царь, которого смогли убрать без помощи верхов и без слома государства. Теперь я понял, что смерть Александра была закономерной. Да, он много сделал для страны, одна отмена крепостного права чего стоит. Но как любой реформатор он не сумел найти золотой середины. Реформы разбудили в людях, особенно в среде прогрессивной молодежи того времени, стремление к светлым идеалам, но вместе с реформами в страну вполз дикий, циничный, грязный капитализм. Идеалисты-народники не смогли с этим смириться. Другого пути, кроме террора, они не нашли. Царь был убит.

Несостоятельность теории разделения властей

Еще пример. Наши теоретики как очумелые носятся с идеями Локка и Монтескье о разделении властей. Помните: первая власть – законодательная, вторая – исполнительная, третья – судебная. <40> Идее этой уже сотни лет. Она была сформирована как средство борьбы с абсолютизмом. И не более. А наши догматики так прониклись ею, что судя по их вере, они, наверное, думают, что эту идею провозгласил сам Господь Бог. Да не работает эта идея! На Западе еще кое-как. Хотя и там суды порой такое присуждают, что хоть стой, хоть падай. И законодательная власть с исполнительной на самом деле ничуть не разделены. Во многих странах депутаты парламента формируют правительство, причем министры остаются депутатами, то есть, действуют и как законодатели, и как исполнители одновременно. А высшее должностное лицо исполнительной власти – Президент – имеет право законодательной инициативы и право вето на законы, принятые парламентом. Ну чем же он не законодатель? Да и по нашей (во многом списанной с западных образцов) Конституции исполнительная власть в лице президента и правительства активно вмешивается в законотворчество, а депутаты парламента участвуют в формировании и обеспечении работы Кабинета министров. Ну и где здесь разделение властей? Разве что только в теории.
Теоретически конечно всё красиво: народ избирает своих представителей, которые отражают его чаяния, вырабатывают общую политику – это законодатели. Потом нанимают исполнителей этой политики – правительство. Параллельно граждане выбирают незаинтересованных лиц, чтобы те разрешали их споры и судили нарушителей закона – это судебная власть. Но на практике такого нигде нет. Всё гораздо сложнее.
Но Бог с ними, законодателями и исполнителями, это мы хоть как-то перевариваем. А вот судебная власть у нас совсем оторвалась от общества. <41> Тупое пересаживание на нашу почву идеи о третьей – судебной – власти ничего, кроме вреда, не принесло. <42> Не в нашей ментальности судиться. Наши граждане в новых условиях оказались в окружении атрибутов чуждой для себя юридической культуры. А значит стали беспомощны перед различными аферистами. Судьи почувствовали вседозволенность, многие из них открыто обслуживают интересы криминалитета, а простые граждане с судом вообще предпочитают не связываться – себе дороже! Поэтому судей надо немедленно поставить под контроль общества и отменить их пожизненное назначение. Надо сделать так, чтобы граждане выбирали из назначенных парламентом (или даже облсоветами) судей председателя своего местного суда. А судей за злоупотребление смещать должен вышестоящий представительский орган, то бишь, совет. Судей районного суда должен смещать областной совет, судей арбитражного и Верховного суда соответственно – парламент. <43> А еще надо прекратить вбивать в головы школьникам и студентам бессмысленную теорию разделения властей. Ее надо изучать лишь в историческом аспекте, или как идеальную схему, неприменимую на практике.

Теперь я хотел бы разобрать еще один миф. Миф о четвертой власти. Если против теории разделения властей еще хоть как-то выступали ученые-монархисты и советские ученые, то четвертую власть приняли всерьез и демократы, и коммунисты, и монархисты, и тоталитаристы. А зря… Нет, я не буду говорить сейчас о том, что свобода слова – фикция, что всё содержание статей и телерадиопередач контролируют собственники СМИ. Всё это так, но когда собственников много, когда они грызутся друг с другом, у журналистов есть возможность для маневров, и в информационное поле попадают разные точки зрения. Это и есть свобода слова. Но она не опасна ни для какого режима, даже самого тоталитарного, если он будет грамотно использовать СМИ. Возможно, кому-то это покажется парадоксом, но для тоталитарных и авторитарных режимов опасно именно удушение свободы слова. В этом случае каждое вольное слово, каждое слово несогласия с властью будет звучать как откровение, станет подобным искре на пороховом складе. То есть, опасность для власти возникает тогда, когда при отсутствии свободы слова в общество проникают идеи, отличные от тех, что проповедует власть. Когда люди перестают верить официальным СМИ. Когда замалчиваемую информацию домысливают сами, преувеличивая всё во сто крат.

СССР был разрушен не в последнюю очередь потому, что в СМИ просочилось много информации, которой раньше не давали. Часто эта информация была лживой, превратной и сфабрикованной. Но общество не имело иммунитета на ложь в СМИ. Люди привыкли к тому, что в печать и эфир проходила только отфильтрованная, солидная информация. Одно дело – кухонный разговор, другое – газетная статья. В советское время из-за одной разгромной статьи могли лишиться должностей десятки руководителей. Поэтому поток информации, хлынувший со страниц перестроечных СМИ,  вызвал в обществе шок, и строй пал.

А теперь вспомним другую ситуацию – правление Л. Кучмы в Украине. Сколько говорилось о безобразиях власти? Я сам неоднократно выступал против тогдашней исполнительной власти, и в СМИ, и с парламентской трибуны. И что же? Власть Кучмы держалась до самых выборов. Конечно, мощность оппозиционных СМИ в то время была несравнима с мощностью СМИ провластных. Но по сути все желающие могли получать антикучмовскую прессу, иногда слышать подобные выступления в эфире. К каким либо серьезным последствиям для власти это не привело.

Помню, в 1996 году я как председатель Временной следственной комиссии Верховной Рады по изучению ситуации в телерадиоинформационном пространстве Украины доложил с парламентской трибуны о разворовывании и монополизации в сфере радио и ТВ. Выступление транслировалось на всю страну. Через несколько дней председатель Гостелерадио Зиновий Кулик, которому парламент выразил недоверие, отключил трансляцию сессионных заседаний Верховной Рады. И ничего! Все слышали о его правонарушениях, а ему – хоть бы хны! Через полгода Кулик пошел на повышение и стал министром информации…
Самые критические мои выступления в СМИ оставались безответными. А вот когда я пытался провести то или иное решение, затрагивающее ФИНАНСОВЫЙ аспект, сразу же получал угрозы в свой адрес.

Свобода слова для власти не опасна, если власть умело манипулирует этой свободой. Проблема не в свободе слова, а в психологии правителей. У руля страны нередко оказываются очень мнительные люди, которые не переносят, когда их ругают. Они начинают зажимать оппозиционные СМИ, и тогда свобода слова для таких правителей становится поистине смерти подобной. А надо поступать не так. Когда поток ругательств очень большой, они девальвируются, люди не верят им. Поэтому грамотный тоталитарист не должен зажимать оппозиционные СМИ. Чтобы сохранить власть, он должен контролировать несколько мощных газет, журналов и ТРК. Причем одни из них должны быть официозными, другие – создавать видимость свободных. То есть, не делать тупых славословий правительству, давать легкую критику наряду с дружественными материалами. При первом запросе такие СМИ должны брать интервью у правителя, но не делать это часто и навязчиво. Тот же правитель должен контролировать ряд небольших СМИ, которые будут лить на него грязь, составлять всякие небылицы. Большие подконтрольные ему СМИ должны эти небылицы разоблачать. Тогда люди привыкнут и не будут реагировать даже на правдивую критику реальных оппозиционных газет и телеканалов. А с этими последними, когда они уже совсем распояшутся, правительство должно время от времени судиться. Подконтрольные правительству сайты Интернета должны быть раскрученными и высвечиваться на первых позициях поисковиков. Естественно, несколько мощных поисковых систем сети должны неофициально принадлежать власти. То есть, тоталитарный режим вполне может жить в атмосфере реальной, а не декларируемой свободы слова, если он будет грамотно направлять основные информационные потоки. В связи с тем, что сейчас с каждым годом всё труднее изолировать ту или иную страну от зарубежной информации, мою схему рано или поздно придется применять всем тоталитарным и авторитарным режимам планеты, которые хотят выжить. <44>.
Так что на деле независимые СМИ не могут обеспечить полноценный контроль общества над властью.

Если бы все чиновники были умны и честны, все правители мудры и справедливы — демократия была бы самым дурным и громоздким способом правления. Но увы — идеальных людей нет. Более того, самые достойные представители рода человеческого, попадая во власть нередко становятся хуже. Власть развращает и портит людей. Верхи нуждаются в том, чтобы их время от времени перетряхивали. Недемократический режим похож на кучу навоза, покрывшегося сверху застывшей коркой. Демократия — это когда навоз время от времени перемешивают, и на смену застывшему верхнему слою приходят снизу жидкие. И в этом есть смысл. К любому бессменному правителю постоянно прилипают самые мерзкие люди. Прямо как полипы. Такие люди проворнее остальных. Им легче делать карьеру. Они умеют потакать слабостям правителя. Например, к концу правления Екатерины II при дворе появилось много мрази, играющей на любвеобильности царицы. Разные кланы подбирали симпатичных мальчиков, которых подсовывали императрице ради лоббирования собственных интересов. Эти же кланы блокировали «доступ к телу» для потенциальных любовников со стороны. Е. Дашкова в своих мемуарах описывает, как она хлопотала о месте при дворе для своего сына, а ей предложили пристроить его любовником царицы, близкой подруги этой самой Дашковой. Дашкова отказалась. Другие своего шанса не упускали. А у Николая II была склонность к мистике. Этим тоже пользовалась придворная мразь, подсовывая царю всяческих «старцев». В различных источниках можно найти описание того, как придворные заключали между собой альянсы для проталкивания ко двору различных шарлатанов типа Распутина. Причем дело было поставлено солидно. Один участник альянса отвечал за финансирование проекта, другой за обработку царя, третий за обработку царицы, четвёртый за удаление от двора других «старцев»… Неудивительно, что Николай, с его слабой волей оказался бессилен против такого «научного» подхода. Опасно, когда в стране ОДИН центр власти, сосредоточенный в ОДНОМ человеке. Когда все блага окружающих, вся судьба страны зависит от этого человека, порой самого ничтожного. Поэтому властителей надо время от времени менять, а единая воля правителя должна быть ограничена коллективным органом. Но здесь необходим баланс. Баланс между твёрдой властью и её ограничением. Шаг в ту или иную сторону приведёт либо к тирании, либо к олигархии, а то и к анархии.

Анализ государственного устройства СССР

Рассмотрим кое-что из примеров СССР.
Сейчас аксиомой стало утверждение о недемократизме советского общества. Но если рассматривать тот строй не с точки зрения абстрактной, формальной демократии, а с точки зрения выполнения тех целей, ради которых и существует демократия, не всё выходит так уж безнадёжно. Возьмём правовую защищённость рядового человека. Она была задекларирована (с учётом времени – факт уже важный), да и на практике соблюдалась, если этот человек не нарушал негласно установленных правил политической игры. Скажем, зарвавшегося чинушу простой гражданин мог через жалобу в партийные органы запросто поставить на место. Было бы желание. И получалось это куда более эффективно, чем сейчас. Даже в западных демократиях люди более бесправны перед рядовыми клерками, чем были советские граждане. Кто бывал за границей, знает, о чём я говорю. Может быть там хамство «повежливее», но их клерки, начиная с таможенников в аэропорту, заканчивая полисменами, куда наглее, чем советские. Попробуйте поспорить с полисменом на лондонской улице, и вы убедитесь в моей правоте. Теоретически клерка можно поставить на место через суд, <45> но суды – слишком хлопотное и волокитное дело. Разумеется, для борьбы с хамами в СССР надо было потратить время. Но зато результат был эффективным. Помню, будучи простым сержантом Советской Армии, я нашёл средство борьбы, с командованием части, написав письмо в газету «Красная Звезда». Когда оттуда пришёл ответ все были в шоке. Письмо вскрыли ещё в штабе дивизии. На листе с фирменным бланком газеты было всего несколько простых и строгих слов – «Пришлите побольше фактов». После получения письма начальство извинилось, меня заверили, что всё будет нормально, только писать больше не надо. И вправду, после этого до самого конца службы у меня не было замечаний к моему командованию. То же и на работе. При всём всевластии директоров рабочий в СССР имел больше прав, чем сотрудник нынешней частной фирмы.
Кроме того, в Союзе по отношению к карьере люди были гораздо равноправнее, чем сейчас. Да! И тогда был блат, протекция, подхалимаж, но не в таком объёме, как ныне. Сейчас каждый начальник норовит посадить на своё место  родственника или знакомого. Уже никто не скрывает того факта, что чиновничья, финансовая и политическая верхушка обновляется почти исключительно за счёт СВОИХ. Человека со стороны туда просто не допустят. На Западе имеет место весьма похожая картина. В СССР же каждый человек из любого села или города мог попасть во власть. Если вы посмотрите биографии нынешних властьимущих из числа людей старшего поколения, то увидите, что почти все они начинали карьеру слесарями или колхозниками. Ведь было так – если это парень, то ему, чтобы сделать карьеру надо было всего лишь хорошо учиться, поработать на производстве, отслужить армию, закончить ВУЗ, вступить в партию, стать активистом, не пьянствовать, не изменять жене (вернее делать это так, чтоб никто не знал), соблюдать определённый политический этикет во время публичных выступлений. Иногда не надо было выполнять все пункты, перечисленные мной, для карьеры хватало и части. То есть, человек мог сделать карьеру без денег, без связей, только благодаря себе самому. Девушкам – то же самое. Тем более, что за ними резервировали квоту на властном Олимпе. <46>
Но карьера в то время была не только средством продвижения снизу вверх. Дело в том, что попадая во власть, бывший рабочий или колхозник, мог ВЛИЯТЬ НА ЭТУ ВЛАСТЬ. При царизме, да и ныне, властьимущие не были связаны с простым народом – они не знали и не знают жизни людей, не знают их психологии. В СССР властный Олимп был открыт для выходцев из народа. То есть, таким непонятным для Запада способом  народ через своих выдвиженцев мог оказывать влияние на политику страны. Причем Компартия не была партией в западном смысле этого слова. Фактически это была одна из государственных структур. Это был становой хребет государства и своеобразная корпорация, обеспечивающая связь низов с верхами. КПСС надо рассматривать именно так. <47> Она была огромной – включала в себя почти каждого десятого жителя страны. Политика была задумана так, чтобы отбирать в партию самых лучших (на деле это не получилось в партию проникло много карьеристов). Именно из народных масс отбирался контингент для формирования власти. Более того, для социальной верхушки той поры (например, для ВУЗовской интеллигенции) создавались некоторые ограничения при приёме в партию. Делалось это для того, что бы судьбы страны вершил именно простой народ. Естественно, большинство коммунистов оставалось работать на производстве. И кроме дополнительной нагрузки членство в партии им ничего не давало, но они волей-неволей становились причастными к ритуальному осуществлению власти. <48>
Я не идеализирую ту систему – наличие огромной массы людей, покинувших партию в трудную минуту, показывает, что система была несовершенна. Я анализирую советскую систему, как стихийную попытку найти равновесие между двумя традициями – той, что была до 1917 года и той, что принесли марксизм и свержение самодержавия. В СССР было много похожего на традиционные демократии. Да – выборы тогда шли сверху вниз, а не снизу вверх, как велят демократические установки. Но ведь и в современных демократиях решение кому идти в депутаты принимает партийная верхушка. В СССР так же был властный совещательный орган, из членов которого формировалось реальное правительство (как в парламентских республиках). Только орган этот назывался не парламентом, советский парламент – Верховный Совет – лишь оформлял решения, принятые вверху. Реальным парламентом Страны  Советов был Центральный Комитет Компартии. Реальным правительством был вовсе не Совет Министров – этот орган занимался в основном хозяйственными вопросами. Реальным правительством было Политбюро ЦК КПСС. А вот в состав Политбюро входили и руководитель правительства, и глава парламента, <49> нередко – второй и третий, по значимости руководители страны. Публичные дебаты ушли из ЦК рано, где-то в начале 1930-х. Но  ЦК всегда состояло из весьма влиятельных людей, и комитет  этот был реальным коллективным органом власти. Что доказали события 1950-х и 1960-х гг. В 1957 году Центральный Комитет не выполнил решение своего Президиума (так тогда называлось Политбюро) и не снял Н. Хрущёва, наоборот, выгнал организаторов свержения Никиты Сергеевича – В. Молотова, Г. Маленкова, Л. Кагановича. В 1964 году ЦК снял руководителя страны – своего первого секретаря Н. Хрущёва, чем доказал свою дееспособность.

Во время перестройки снятие Никиты Сергеевича подавали чуть ли не как заговор будущих  идеологов «застоя»  – сталинистов и  ретроградов. Даже фильм про это сварганили. На самом деле процесс был весьма демократичен. Да, члены ЦК, обсуждая между собой способы отстранения Хрущёва, не ставили его в известность о своих планах, но разве не так делают в самой наидемократической стране, разве там инициаторы отставки главы правительства не обсуждают между собой вопрос заранее? Тем более, семидесятилетний Хрущёв был отправлен на пенсию. Возраст вполне пенсионный. Пенсию ему назначили очень высокую, дали резиденцию, автомобиль с шофёром. И главное, Хрущёв был снят за дело – в конце правления он так зазнался, оторвался от жизни, что стал просто опасен для окружающих. Снят он был в полном  соответствии с законодательством того времени. То есть, в соответствии с уставом партии. Устав партии тогда был фактически одним из законов страны.
Хочу обратить внимание на один важный момент. Ещё до того, как Хрущёва сняли, то есть, ещё тогда, когда он был ПРАВИТЕЛЕМ, его ВЫЗВАЛИ на заседание Президиума ЦК КПСС. Хрущёв был в отпуске, ехать не хотел, но всё же подчинился. Этот эпизод лишний раз показывает, что правитель в СССР был подконтролен коллективному органу власти.

Что касается самого Политбюро – то это был поистине уникальный орган. Работа его совершенно недооценена историками. В состав Политбюро входило обычно 10-15 членов и 5-7 кандидатов в члены. Читатели старшего поколения, наверное, помнят, как носили на демонстрациях их портреты, как дикторы перечисляли длинный список фамилий, называя поимённо весь состав Политбюро, сначала назывались члены, потом кандидаты. Завершали перечень секретари ЦК, не удостоившиеся чести быть причастными к Политбюро. Помните, как строгий голос диктора вещал: «Товарищи Брежнев, Андропов, Гречко, Громыко… Суслов, Устинов, Щербицкий… Алиев, Демичев, Машеров… Зимянин, Капитонов». Остальное начальство обычно именовалось: «и другие официальные лица». Причем, первым называли фамилию лидера партии (и, соответственно, страны). Все остальные шли в алфавитном порядке. <50>  Политбюро, с одной стороны, это вроде бы совет олигархов. Но это были не те олигархи, которые становятся таковыми от рождения и сохраняют свой статус пожизненно. Покидая Политбюро, человек переставал быть причастен к олигархии.
Какие же функции выполняло Политбюро? Во-первых, оно ограничивало единовластие. <51> Во-вторых, Политбюро – реальный совещательный орган (одна голова хорошо, а десять – лучше). Из-за малочисленности  членов совещания Политбюро были более эффективными, чем громоздкие пленарные заседания ЦК. Политбюро заседало регулярно раз в неделю. В третьих – Политбюро – совещание практиков, людей, отвечающих каждый за свою сферу. В совокупности сферы ответственности членов Политбюро охватывали всю государственную политику – от экономики, до идеологии, от внешних связей до обороны. В четвёртых, Политбюро – совещание крупнейших руководителей страны, людей, принимающих решения. Но в отличие от совещательных органов при правителе-автократоре (типа царского госсовета или боярской думы), члены Политбюро не были бесправны перед правителем. Все имели реальное право голоса. В совокупности они были сильнее правителя, могли его снять, и тот вынужден был с ними считаться. Один член Политбюро возглавлял пятидесятимиллионную Украину, другой многомиллионные Вооруженные Силы, третий стоял во главе столицы – Москвы, четвёртый руководил внешней политикой страны, пятый – хозяйством, шестой – безопасностью, седьмой – идеологией и так далее. <52> В пятых, Политбюро было демократично по отношению к себе – любой член Политбюро мог быть смещён тем же Политбюро. В шестых, Политбюро служило связующим звеном между страной и властью (царя от народа обычно изолирует свита). Коллективный «царь» знал ситуацию лучше, чем царь единоличный. В-седьмых, члены Политбюро ПРЕДСТАВЛЯЛИ те или иные корпорации и регионы, ЗАЩИЩАЛИ их интересы на самом верху. Так,  министр обороны лоббировал интересы военных, министр культуры, соответственно, – интересы артистов и писателей, руководитель Украины выбивал дотации для своей республики. То есть, Политбюро имело элементы ПРЕДСТАВИТЕЛЬСКОЙ власти в буквальном значении этого слова.
Вы спросите, почему же СССР рухнул, раз Политбюро было таким эффективным? В задачу данной статьи не входит анализ причин падения СССР. Они многогранны. Рано или поздно все государства рушатся. Но одна из причин развала в том, что Горбачёв, стремясь к единоличной власти, решил устранить Политбюро, устранить при помощи Верховного Совета. Верховный Совет он по привычке представлял чем-то безмолвно-покорным. Незадачливый политик ошибся – разбуженные им силы смели не только Политбюро, но и его самого. <53> Хотя и вина Политбюро здесь очевидна. Орган не был идеальным. Он оказался не на высоте. А состав его в то время был слаб и стар. По-видимому, были неэффективными методы самообновления этого органа. Кстати, управление Китаем и сейчас осуществляется подобным образом. Но китайцы, наученные горьким опытом СССР, время от времени омолаживают свое руководство.
Задача этой статьи не защищать прошлое, а проанализировать позитивы и негативы тех времён, отобрать положительный опыт, а из неудач сделать выводы. Опыт работы Политбюро надо рассматривать лишь исходя из того, что появился этот орган в стране многовековой тирании. Появился спонтанно – в 1917 году ряд членов ЦК компартии вошли в Политическое бюро для руководства вооружённым восстанием. В 1919 году было создано постоянное Политическое бюро, состоящее из 5-ти членов (В. Ленин, Л. Троцкий, И. Сталин, Л. Каменев, Н. Крестинский) и 3-х кандидатов (Г. Зиновьев, Н. Бухарин, М. Калинин). То есть мы видим, что идея создания правящего коллективного органа <54>  возникла в результате практических нужд. Теоретически большевики задумывали ввести в России сначала представительскую демократию, позже пришли к идее советов. <55> Но теория на практике не сработала. Зато в реальности мы увидели, что страна продвинулась на один шаг к демократии – от автократии к коллективному руководству. Только выборы высших властей были не прямыми, а корпоративными. В высших эшелонах оказывались представители не территориально объединённых граждан, как это принято в западных демократиях, а корпоративно объединённых граждан. Но их представители так же защищали интересы своих избирателей. Только чтобы понять суть советского строя в сравнении с западным,   вещи надо называть своими именами. Советский парламент – это ЦК КПСС, Советское правительство – это Политбюро. В этом контексте установление единоличного президентского правления выглядит как шаг назад.

Для понимания сущности советского строя надо углубиться в историю и традиции народа. Только в таком ключе мы увидим, какой огромный шаг сделала страна в то время в сторону РЕАЛЬНОЙ демократии. Разумеется, идеал не был достигнут, но был явный прогресс в этом направлении.
Выше описано, как формировались английская и французская система. Даже когда в Англии или Франции верх брали короли, даже во времена абсолютизма из сознания нации не уходило понимание того, что власть что-то ДОЛЖНА людям. В России становление государства шло иным путем. В начале была система, при которой князья так или иначе считались с племенами. Потом Русь раздробили на уделы. Удел князь воспринимал как свою СОБСТВЕННОСТЬ. Логику такого мышления хорошо продемонстрировал кто-то из крупных российских историков, по-моему, Сергей Соловьев. Ведь дом создается для хозяина, а не хозяин для дома, примерно так писал Соловьев, а князь воспринимал свой удел именно как дом. Когда уделы были небольшими, взаимоотношения князя и подданных напоминали отношения помещика и крестьян его поместья – были патриархальными и поэтому еще естественными. Но потом один из уделов (Московское княжество) разросся до масштабов страны. А психология властителей (да и огромной части подданных) оставалась прежней. В этом, кстати, трагедия правления Ивана Грозного – ему не надо было доказывать, как Людовику XIV, что «государство – это я». Для Ивана Грозного не могло быть сомнений, что не он для народа, а народ для него. Еще бы, страна – это его удел. Он ее вполне законно унаследовал от отца, это его отчина, вотчина, отчизна. Поэтому логично, что люди должны служить ему, а не он – людям.
И только в XIX веке в общество стали широко проникать иные идеи. Зрело понимание того, что не люди созданы для государя, а государь для людей. Мне кажется, что к 1917 г. сложилась ситуация, когда Россия смогла бы встать на путь относительной демократии, если бы выбрала конституционную монархию. Не знаю, может быть позже монарх «прихлопнул» бы демократию, или кто-то из политиков скинул бы слабого монарха и стал диктатором. Частица «бы» непредсказуема. <56> Но в 1917 году сложилось примерное равенство между силами царизма и демократических «баронов» – кадетов, октябристов (примерно, как в Англии в 1215 году). Но когда царь, загнанный в угол народными волнениями, которые искусственно устроили демократы в столице, <57> предложил в феврале 1917 года конституционную монархию (ответственное перед Госдумой правительство), демократы нагло отвергли это предложение. «Слишком поздно», — сказали они. Они решили, что теперь смогут обойти царя, что будут править сами. Тогда царь отрекся в пользу брата Михаила. Михаила Александровича считали человеком мягким, но хорошим и смелым. Страна ожидала от Михаила введения конституционно-монархического правления (хорошо об этом пишет генерал П. Краснов в своих мемуарах). Но… Во-первых, отречение Николая было таким же бездарным, как и его правление. Он даже не предупредил брата, что оставляет трон ему, а не своему сыну Алексею, как того требовал закон. Царь всего-навсего уведомил брата телеграммой, что тот уже не просто Михаил, а его императорское величество Михаил Второй. Во-вторых, демократы, опьяненные легкой победой, ринулись к Михаилу и начали «выкручивать ему руки», требуя, чтобы он власть не принимал. В-третьих, Михаил оказался очень слабым или, может быть, самонадеянным человеком. Говорили, он рассчитывал на то, что страна оценит его жест, воздаст должное его благородному отречению, и изберет  президентом. А почему бы Михаилу не питать таких иллюзий, если он прожил всю жизнь в царской роскоши, окруженный раболепными слугами? <58> Михаил власть не принял. В результате не президентство, а пулю Гаврилы Мясникова получил незадачливый Михаил Второй. <59>  Однако недолго торжествовали либералы и демократы. Их бездарное правление было крайне коротким, народ быстро заменил их большевиками. <60> А сами временные властители России окончили свои дни в эмиграции на столь горячо любимом ими демократическом Западе.
Хотя сам недолгий опыт правления либеральных демократов весьма показателен. У власти они были дважды – восемь месяцев в 1917 году и около двух лет в начале 1990-х. Правда была и третья попытка либералов порулить Россией – премьерство С. Кириенко, но правление Кириенко продолжалось буквально несколько недель и закончилось сокрушительным обвалом экономики в 1998 году. Даже со скидкой на то, что у руля находились не самые талантливые представители этого направления, можно сделать вывод, что падение либеральных демократий в России – процесс всё же естественный. И дело здесь не только и не столько в чьей-то злой воле, сколько в неприемлемости данной системы для России (как и для большинства других государств мира). Я бы даже предложил такую формулу: «Демократия западного образца в России – это форма правления в короткий исторический период, когда старая авторитарная власть УЖЕ не может править, а новая авторитарная власть ЕЩЁ не может править». Поэтому установление авторитарного режима в России в 1993 году было в какой-то степени закономерно. Независимо от того, кто бы тогда победил – Ельцин или Руцкой с Хасбулатовым.
И опыт послесталинского СССР тем более ценен, что в это время страна медленно, черепашьим шагом, но всё же демократизировалась. Это и был тот СВОЙ путь – особый путь России к демократии. Другое дело, что процесс шел стихийно. Его никто не направлял. Тогдашние правители страны строили совсем другое – они строили коммунизм.

В связи с тем, что я затронул эту тему, хочу обратить особое внимание читателей на то, что я здесь касаюсь демократии только в плане политических свобод граждан, в плане ПОЛИТИЧЕСКОГО равенства граждан перед законом. То есть, я сознательно ограничил себя рамками западной демократии. Но на мой взгляд, западная демократия игнорирует один очень важный момент — СОЦИАЛЬНОЕ равенство людей.<61> Подлинная демократия в идеале выглядела бы как соединение эталонов западной демократии с требованиями социального равенства. На практике такое, увы, невозможно. Надо выбирать – ТО или ЭТО. Скажем, для достижения социального равенства приходится ограничивать кое-какие либеральные права. А именно — право одного человека (группы людей) завладеть (пусть даже честным путем) всем имуществом страны (теоретически это не противоречит требованиям западной демократии). В этом случае права всех остальных граждан – право на свободные выборы, свободу слова, совести, собраний – окажутся фикцией, ведь все они будут фактически наемными работниками этого человека. То есть, мы видим, как западная модель демократии, завершив виток спирали возвращается к абсолютизму — вся страна бесправна перед одним человеком, перед новым царем. Разумеется, в этом примере я специально довел ситуацию до крайности, убрал все полутона, но именно эти полутона мешают замечать реальное бесправие малоимущих граждан Запада. И если в плане многопартийности, сменяемости властей Запад обогнал СССР, то в плане социальной демократии Советский Союз ушел далеко вперед. Почему ушел? Что за ним кто-то гнался?.. Да гнался. На Западе ведь тоже не дураки живут. Их тоже тревожит социальное неравенство. Они тоже принимают меры. Например, закон, согласно которому наследник огромной финансовой империи платит налог чуть ли не 90% от суммы наследства. Вроде бы, абсурд. Но смысл закона таков: «Да, ты имеешь право заработать хоть все деньги страны. Но твой сын должен быть равен с остальными». Впрочем, на практике этот закон легко обойти. Например, богач передает (формально конечно) деньги в некий фонд, а сына своего делает пожизненным распорядителем этого фонда. Но сам факт того, что на Западе задумываются над социальным неравенством, говорит о том, что рано или поздно человечеству придется решать эту проблему. Вот тут-то и пригодится уникальный опыт Советского государства. Тогда человечество начнет непредвзято изучать его удачи и просчеты, достижения и заблуждения. А пока я не буду касаться социального аспекта, это предмет отдельного исследования, но только после падения СССР (как и до его образования) в стране смогла сложиться ситуация, когда несколько семейств имеют денег больше, чем все  остальные граждане многомиллионного государства.

Итак, правители СССР продолжали строить коммунизм. Вместе с тем они продолжали укреплять свое государство, то, которое раньше называлось Российской империей. <62> Государство стихийно видоизменялось, вбирая в себя части разных систем. В конце концов партийная структура причудливо переплелась с государственной. К сожалению, не было руководителя, который бы осознал происходящее и назвал вещи своими именами. А ведь даже невооружённым глазом была видна противоречивость советской системы. Она не была ни чисто партийной, ни государственной. Например, некоторые министры – обороны, иностранных, внутренних дел – назывались министрами. Другие – секретарями ЦК, хотя по сути это были те же министры, ведь каждый из них курировал ту или иную отрасль. Селами реально руководили хозяйственники — председатели колхозов и директора совхозов, потому что председатель сельсовета имел только формальную власть. Маленькими городами руководили мэры — председатели горисполкомов. В больших городах председатель горисполкома был на втором плане – реально руководил первый секретарь горкома партии. То же в областях – первый секретарь обкома. То есть, Сталин в 1946 году наркомов в министров переименовал, а первых секретарей в губернаторов – нет.
Очень негативно сработала психология «похода». Поход вечным быть не может — идущие должны куда-то ПРИЙТИ. А ведь строительство коммунизма было тем же походом. В начале похода был энтузиазм, была вера… Шли годы, и новые поколения начинали видеть, что мы всё идём и идём, а никуда не приходим. «Раз не приходим», думали они, «значит не туда идём». Отсюда – недоверие к власти и развал страны. Шли-то мы, может, и туда. К светлому будущему надо стремиться, но государственная политика не должна базироваться на чисто альтруистическом устремлении. Постоянно бороться за счастье всего человечества должны добровольцы. Именно они и обязаны были строить коммунизм. Власть СССР должна была дать им такую возможность. А остальные – большинство людей – рождаются, чтобы жить простой человеческой жизнью. И власть должна обеспечить им достойную жизнь. Государства и созданы для обеспечения жизни своих граждан, а не для строительства демократии или коммунизма. А у нас получилось так: если я родился в СССР, значит я автоматически должен строить коммунизм. Трагедия советского государства заключалась в том, что, когда стало видно, что коммунизм наступит не скоро, власти не смогли дать гражданам новые ориентиры. Или, как говорят в Украине, не смогли выработать национальную идею. А ведь национальная <63> идея, по сути, проста. Мы родились в этой стране, мы — единая общность, мы должны сделать так, чтобы мы хорошо жили, как в отдаленном будущем, так и здесь и сейчас. Чтобы мы могли защищаться от врагов. Чтобы наши чиновники обслуживали нас, а не мы их. Вот вам патриотизм и демократия. Власти Союза говорили нечто подобное, но национальная идеология не стала стержнем государства. Стержнем государства провозглашалась сверхнациональная идеология, которая начинала выдыхаться. А ведь люди — не дураки, они замечали это. Час «Ч» настал, когда родилось поколение, которое уже не верило в то, что говорит, но вынуждено было это говорить. На мой взгляд, это очень несчастное поколение — люди, рожденные в 1950-60-х годах. <64> После смерти Брежнева стало ясно — надо что-то делать. Новую программу предложил Андропов, она была непоследовательной, но во многом правильной. Оживление экономики и восстановление социального равенства, которое начало нарушаться при попустительстве Брежнева. При Андропове было выявлены и расстреляны подпольные миллионеры. Но Андропов долго не прожил. Черненко был переходной, компромиссной фигурой. Горбачев не был наделен теми личными качествами, которые необходимы руководителю страны.

Я, кстати, не осуждаю тех партийных работников, которые после запрета Компартии перешли с обкомовских и райкомовских постов на аналогичные в обл- и райадминистрациях. Может формально эти люди и предали партию, в верности которой когда-то клялись. Предали, конечно только в том случае, если новая власть начала вести политику, противополжную той, что вела КПСС. Но задумаемся о другом. Как известно, любому государству нужны чиновники. В странах современной демократии чиновничество формально отделено от политиков. Идея такова – граждане избирают правящую партию, а чиновники обслуживают избранных руководителей, то есть, проводят политику тех, кого выбрал народ. Сегодня это могут быть консерваторы, завтра коммунисты… Чиновник в любом случае должен выполнять их волю. В современном обществе какой-то процент людей имеет склонность к бюрократической карьере. Это нормально. В СССР те, кто хотел быть чиновниками, как правило, должны были становиться коммунистами. То есть, людям, желающим делать карьеру чиновника, не давали возможности выбора. И когда я узнаю, что бывший завотдела обкома по сельскому хозяйству, например, занял такую же должность в администрации – я не считаю этого человека предателем. Он просто чиновник, которому пришлось когда-то притворяться коммунистом. Естественно, это касается только технических и хозяйственных работников. Другое дело – проводники идеологии, сделавшие себе карьеру на ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ обслуживании КПСС: поэты, славящие партию, преподаватели истории КПСС и атеизма, заведующие идеологическими отделами. То есть те, кто учил нас быть коммунистами. Когда эти же люди учат нас противоположному – я не верю в их честность. Ни тогда, ни сейчас. И мой личный опыт говорит, что я не ошибся. У меня был знакомый, которого звали Лев (Лёва) – именно так он указывал на своих визитках. После 1991 года он назвал себя Левко (наверное, по аналогии с Левком Лукьяненко). Когда в 1994 году в украинский парламент избрали много коммунистов, Левко выпустил визитки, на которых снова назвал себя Львом. Я тогда потерял этого человека из виду, но, думаю, он еще не раз менял имя.

Проект государственного устройства для России и Украины

Но всё же ХХ век принёс колоссальный опыт в плане государственного строительства. Он один дал для России не меньше, чем все предыдущие века. Страна пережила последовательно этапы — абсолютного царизма (то есть, того самого, что существовал с незапамятных времен) до 1906 года, царизма-парламентаризма (опыт Государственной Думы) 1906-1917 гг., либеральной демократии 1917 г., строительства интернационального коммунизма 1917-27 гг., строительства государственного коммунизма 1927-41 гг., строительства государства с коммунистической идеологией 1941-91 гг., либеральной демократии с перераспределением собственности 1991-93 гг., президентской олигархии 1993-99 гг., президентской автократии с 1999 г. <65> На базе этого опыта мы постараемся разработать для России <66> то, что не сделали правители СССР. То есть, дать схему оптимального демократического правления. Как я уже говорил, западные формы не работают в других странах, каждая страна должна найти свои методы для воплощения в жизнь тех светлых идей, которые несет понятие «демократия». Причем хорошо, что такую разработку делает посторонний человек, а не правитель. Правитель впадет в искушение обставить фасад своего авторитаризма отдельными элементами демократии и сказать, что это особый путь его народа. <67>
Итак, России в ХХ веке приходилось балансировать между тремя формами правления: авторитарной (царизм, часть правления И. Сталина, правление президента РФ после его победы над парламентом), коллективной (Политбюро) и хаотической (либеральная демократия). Опыт показывает, что Россия постоянно стремится к самовластию. Самовластие редко бывает благом для народа, а реально ограничивать самовластие удавалось не демократическим институтам, а лишь совету высших руководителей, то есть, Политбюро. Но и здесь существует опасность того, что подобное правление скатится к олигархии, поэтому необходимо создание равновесного механизма. Правитель ограничивает Политбюро, Политбюро — правителя. То, что это возможно, показывает практика — опыт правления Хрущева и Брежнева. Представительская демократия в России не работает: то ее расстреливают в Белом Доме, то под видом депутатов в парламент приходят олигархи, то ее разгоняют цари, то матросы, то она становится послушным орудием в руках президента.
Значит нужно строительство корпоративной демократии. На Западе тоже идут к этому, о чем свидетельствует усиление влияния общественных (негосударственных) организаций. Только Запад называет это гражданским обществом, тем более, что еще в муниципалитетах вольных городов средневековья купеческие и ремесленные гильдии были допущены к управлению. Регистрация тех общественных организаций, которые будут иметь право доступа к государственному управлению, должна быть жесткой. Они действительно должны объединять миллионы людей. Их должно быть мало. Выборы в парламент должны быть многоступенчатыми и мажоритарными. То есть, население небольшого округа избирает местных депутатов — так труднее прорваться «денежным мешкам». <68> Ведь многие знают друг друга в лицо, особенно хороших учителей, врачей и других достойных людей на местах. А эти депутаты  районного уровня избирают депутатов парламента, скажем, один от ста. Выборы в советы регионов должны быть прямые. Тот, кто становится министром, губернатором или депутатом парламента пишет заявление, в котором указывает, что на время исполнения полномочий все доходы от его бизнеса, ценных бумаг, банковских вкладов идут государству, а он сам живет на зарплату. То же пишут члены семьи чиновника высшего ранга. <69>
Президент избирается парламентом на 4 года, а с ним и вице-президент. Но высшим координирующе-распорядительным органом должен быть Госсовет (что-то типа Политбюро), в котором Президент – только председатель. В Госсовет входят президент, вице-президент, председатель парламента, премьер, представители двух-трех крупнейших регионов, трех-четырех крупнейших фракций парламента, совета общественных организаций. Госсовет подает на утверждение парламента кандидатуру премьера и членов правительства, назначает и смещает губернаторов (парламент тоже должен иметь право смещать высших должностных лиц) исполняет другие властные функции. Самоуправление на местах в небольших общинах (коммунах, громадах) осуществляется по принципам Мадебургского права – население избирает мэра (городского голову) и совет. В мегаполисах самоуправление немного другое, хотя оно также отвечает идеям, заложенным в Мадебургское право. Население избирает совет, а он назначает и смещает мэра. Районные советы мегаполиса тоже имеют своих председателей, кроме того их представители образуют совет при мэре с определенными правами –  эдакая верхняя палата. В городах центрального подчинения префект госсовета следит за соблюдением законов. В области назначаются губернаторы (с минимальным штатом), которые с согласия областного совета назначают глав администраций, то есть, глава администрации теперь становится как бы руководителем «правительства» области. Губернатор назначает и префектов городов областного подчинения. В районах – также, только вместо губернаторов там воеводы. В городах районного подчинения префектов нет – их функции исполняет воевода. <70>
Вообще-то система у меня разработана очень детально, начиная от обоснования необходимости переноса столицы. Систему свою я начал разрабатывать еще при существовании СССР, именно для этой страны. В нынешней ситуации из всех республик бывшего союза моя система лучше всего подходит для России. Но ее подробное изложение займет большой объем и для статьи не годиться. Поэтому в той краткой схеме, что я дал выше, можно найти определенные противоречия и недосказанности, но на деле их нет. Всё учтено в полном варианте.

Теперь об Украине.
Украину рассматривать в контексте заданной темы несколько сложнее. Дело в том, что мировой славянский этнос разделен между тремя культурными традициями. Причем деление это не совпадает с делением славян по языковым группам на восточно-, западно- и южнославянскую. Небольшая часть славян — боснийцы — вошли в мусульманское культурное поле. Остальные разделились на две группы — восточноевропейскую (русские, белорусы, часть украинцев, часть сербов, болгар) и западноевропейскую (поляки, чехи, часть украинцев, хорваты). Естественно, и в России, и в Белоруссии есть люди культурно близкие Западу, как и в Польше, и в Хорватии есть люди культурно близкие Востоку. Но эти люди составляют сравнительно небольшой процент. В Украине обе культурные традиции представлены фактически равномерно. И это накладывает определенные особенности на её политический пейзаж. Относительная демократия (демократия с очень большой натяжкой), которая установилась сейчас, обусловлена тем, что ни одна из групп политической верхушки Украины не одержала полную победу над соперниками.
Что касается украинской истории, то она во многом уникальна. С одной стороны, Украину миновало традиционное для России и многих других великих империй <71> самодержавие, с другой – Украина не прошла через типичное для Европы королевское феодальное правление. <72> Оригинальным есть и институт выборных гетманов, не в польском понимании, а гетманов как глав государств. Однако не стоит преувеличивать влияние этого института на украинские политические традиции. С одной стороны, гетманов фактически ставила правящая верхушка, а не народ. С другой – традиция эта была прервана на сотни лет. <73> А прерванная традиция – это уже не традиция, это историческое предание. Что касается Запорожской Сечи, то ее опыт тоже уникален, но… Нельзя же считать государством общину, состоящую из одних вооружённых мужчин? Да и управлялась Сечь жёстко и авторитарно. Это была военная олигархия с формальными элементами демократии, этакой удалой вольницы. А та разнузданная Сечь, которую описал Гоголь в повести «Тарас Бульба» не решила бы ни одного вопроса жизнеобеспечения, начиная от доставки продовольствия и экипировки, заканчивая войсковой разведкой и долгосрочным планированием боевых операций.

То, что многие украинские историки идеализируют Сечь неудивительно. При политическом или национальном созревании во многих культурах создаются идеализированные символы. Для ученых эпох Возрождения и Просвещения таким символом были греческие и римские республики. Декабристы в России идеализировали новгородское вече.

А если брать конституцию Пилипа Орлика, то этот акт надо рассматривать не как действующий нормативный документ, а как благое пожелание. То есть, в том же ключе, что и работы утопистов об идеальном государстве. Украина никогда не жила по нормам этой конституции. Опыт государственного строительства 1917-20 гг. не успел пустить в народе каких-либо глубоких корней. Строительство советской Украины проходило на тех же основаниях, что и в других республиках СССР, поэтому такой опыт относится скорее к восточной, а не западной культурной традиции. И как показали события на рубеже 1980-90-х годов, он не был однозначно воспринят ВСЕМ населением Украины.
Поэтому, размышляя о пути украинской демократии, я всё же считаю, что в Украине надо строить парламентскую, либо парламентско-президентскую республику. Я понимаю, что здесь не оригинален, но ничего лучшего придумать пока не могу. На тех своих идеях, которые мне кажутся оригинальными, я остановился подробно, здесь же буду краток. О парламентских республиках и без меня много написано.
Для того, чтобы страну не разорвало противоборство двух властных элит (такая опасность для Украины сегодня, как никогда, очевидна) необходимо ввести институт властного госсовета. Только он должен быть не таким, как описанный для России. Это своеобразный «круглый стол», но такой, который нельзя покинуть не договорившись. В состав госсовета должны войти председатель — Президент и замы — Спикер и Премьер, лидеры всех фракций парламента и по одному от каждых пятидесяти депутатов Верховной Рады. Спорные кадровые назначения должны идти через госсовет. Нужно усилить роль неполитических общественных организаций, как противовес политической элите и фундамент гражданского общества. Переработать соответствующие законы. И тем организациям, которые объединяют ту или иную сферу в целом, делегировать часть государственных функций.

Поясню эту идею на примере. Мне пришлось возглавлять как Всеукраинскую ассоциацию кабельного телевидения, так и (в ранге и.о.) Национальный совет Украины по телевидению и радиовещанию, который надзирает над кабельными операторами и телерадиокомпаниями. Из-за малочисленности аппарата Нацсовета я не мог знать, что делается в отрасли. Уследить за всеми телерадиокомпаниями было невозможно, о ситуации я знал лишь из докладов представителей Нацсовета в регионах (1-2 представителя на регион) и из жалоб граждан на действия той или иной телерадиокомпании. С другой стороны – как руководитель ассоциации я изнутри наблюдал совсем иную картину, я видел ситуацию полностью. Поэтому в закон можно записать такую позицию – если будет создана одна организация, объединившая 90% операторов и ТРК, <74> ее можно сделать буфером между властью и телерадиокомпанией. То есть, Нацсовет определяет список нарушений, а ассоциация следит за тем, чтобы их не было. Естественно, она должна иметь право на минимальные санкции по отношению к виновным, например: предупреждение, символический штраф и исключение из ассоциации. Для применения более серьезных санкций ассоциация обращается в Нацсовет, а тот применяет данные ему как государственному органу санкции более высокого порядка. А если дело зашло слишком далеко, через суд лишает виновных лицензии.

Что касается муниципального управления, то я считаю, что для Украины вполне подходит та же схема, которую я предложил выше для России.

И в заключение.
Мне кажется, что Запад так рьяно насаждает демократию по всему миру – в Азии, Африке, Латинской Америке – из чувства самосохранения. Ведь выходцы из этих регионов скоро будут большинством населения западных демократий. <75> А большинство иммигрантов не спешат разделять демократические ценности Запада. Они живут своим укладом. Люди западных демократий надеются, что если они насадят демократию на родине эмигрантов, то и с их демократиями ничего не случится.
Увы! Случится. Демократии Запада неизлечимо больны. Они скоро рухнут.
Поэтому, чтобы не пропало всё то позитивное, что привнесла демократическая система, другие страны должны найти свои пути для воплощения высоких идеалов демократии в жизнь. Они должны подхватить факел, выпадающий из костенеющих рук Запада. Естественно, оставив в прошлом весь демократический негатив — содомскую скверну, наркоманию, засилье маскультуры, грубый популизм. Но у кого не бывает ошибок?

Сергей Аксёненко

Примечания:

1 — Под этим термином мы здесь понимаем в основном Западную Европу, страны англосаксонской цивилизации — США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию  и некоторые другие.

2 — Для белого населения ЮАР была демократической, в западном понимании этого слова, даже во времена апартеида.

3 — Почему-то идеологи демократии отнесли  конституционную монархию к демократической форме правления, наряду с республиками. Понятное дело — такая монархия традиционна для Европы. Но как соотносится наличие монарха, пусть даже конституционного, с идеями равенства, адепты демократии не объясняют.

4 — Кстати, в нашей историографии Английская революция XVII века представлена как восстание парламента против короля. На самом деле это было скорее восстание короля против парламента (Л. Гумилёв), закончившееся казнью короля и установлением диктатуры О. Кромвеля.

5 — Раньше это была просто ТРАДИЦИЯ, заложенная Дж. Вашингтоном, который отказался выдвигаться на третий срок.

6 — Очень интересны идеи о различии между королём и короной. Корона как результат общей воли ничем не ограничена, абсолютна. А тот кто носит корону  — король, как и все его подданные, подчиняется закону. На ассамблее Генеральных штатов 1439 года Ж. Дезюрсен объявил короля лишь пользователем короны. И фраза Людовика ХIV «Государство — это я» в данном контексте выглядит не как вершина зазнайства чванливого монарха, а как продолжение старого спора о сущности королевской власти. Людовик думал, что он поставил точку в этом споре. Увы, французы думали по другому. И уже Людовик XVI заплатил своей головой за тиранию предков.

7 — Понятие демократии многогранно. Ниже по тексту статьи будут расшифрованы его составляющие. Одна из них — республиканский или полуреспубликанский (конституционная монархия) способ правления. Поэтому в своём историческом экскурсе, говоря о старых демократиях, я рассматриваю республики. Но при этом нельзя забывать, что некоторые республики по уровню зверств в отношении к своим гражданам не уступают самым жутким тираниям.

8 — Польша до её раздела между Австрией, Пруссией и Россией в XVIII веке демонстрировала, так сказать, образец феодальной демократии. Только это был очень плохой образец. Такая демократия для всего мира стала символом хаоса. Когда в 1751 году вышел первый том французской энциклопедии, статья об анархии была целиком посвящена Польше. Магнаты и их челядь (шляхта) не подчинялись своему королю, даже имели право войны с ним. Сейм стал символом продажной и неустойчивой власти. Депутатов покупал любой, у кого были деньги. Пример Польши был постоянным аргументом, который приводили монархически настроенные учёные, говоря о вреде демократии. Когда в 1730 году высшая знать России пыталась ограничить монархию советом олигархов, их затея провалилась. Дворяне не поддержали магнатов в том числе и потому, что пример подобного правления в Польше был явно провальным. При всей вольности магнатов и шляхты крестьяне в Польше были абсолютно бесправны. Польский помещик, в отличие от русского, мог безнаказанно убить своего крепостного. В конце концов ИМЕННО дворянская ДЕМОКРАТИЯ привела государство к гибели.

9 — Какое-то время от имени микадо и сегунов правили сиккэны, то есть, существовала уникальная система, когда один реальный правитель скрывался за спиной ДВУХ символических.

10 — В этот список могла бы попасть и ЮАР, но белые в этой стране не смогли сделать процент коренного населения столь низким, как в Канаде, Австралии, Новой Зеландии и США. То ли негры лучше боролись за свою жизнь, то ли потомки голландцев – буры – не дали англичанам развернуться. Но факт остаётся фактом – англосаксонские демократии приживались лишь там, где англичанам удавалось истребить коренное население.

11 — Антианглийские силы Европы, во главе с Францией, так или иначе помогали американцам, а некоторые поборники свободы приезжали из Европы для того, чтобы воевать на стороне Штатов. Например, «герой двух континентов» маркиз Лафайет поехал в Америку, чтобы бороться за тамошнюю независимость, и в 1780 г. двадцати трех лет отроду стал генералом американской армии. Во время Великой Французской революции 1789-1794гг. командовал Национальной гвардией, то же делал в конце эпохи Наполеона в 1815 году и во время июльской революции 1830 года, когда привёл на престол короля Луи Филиппа.

12 — То есть, мужчина как бы выступил против равенства полов. Когда суфражистки в XIX веке боролись за ЮРИДИЧЕСКОЕ равноправие женщин с мужчинами – эта борьба была справедливой. Феминистки впадают в крайности. Никакой реальной заботы о женщине в феминизме не присутствует. Это, скорее, занятие скучающих западных леди. Скоро в пору будет ставить вопрос об освобождении женщин и мужчин демократий от феминизма. То, что феминизм непоследователен, видно на одном примере. В некоторых европейских монархиях изменили закон, устранив первенство мужчин при престолонаследии. Так мальчик-принц одной из европейских стран в то время  перестал быть наследником, потому что у него оказалась старшая сестра. Но на жену правящего короля титул королевы распространяется, а на мужа правящей королевы – нет. Где здесь равенство? Пусть муж английской королевы не принцем-консортом именуется, а королем. 🙂

13 — Дошли до того, что развратили церковь – заставили священников венчать голубых, забыв при том, как Бог покарал садомитов. Голубым даже степень рыцаря дают — настоящие рыцари наверное в гробу переворачиваются. Демократы не остановились перед надругательством над детьми — когда голубым разрешили детей восспитывать. Вспомни, читатель, своё детство и представь — что у тебя есть папа, а вместо мамы… ещё один папа (мужик женщиной не станет, как бы он себя не называл).

14 — Законодательство об авторском праве на Западе зашло в глубокий тупик. Оно служит в основном для выбивания денег в пользу финансовых групп специализирубщихся на торговле интеллектуальной собственностью. Выбивают деньги и из стран третьго мира, зачастую заставляют платить за тот продукт, который не был изобретён на Западе, а лишь ЗАПАТТЕНТОВАН там (см. об этом мою статью «ACCORD TRIPS» — «Твое Время» №1/2003 http://www.ytime.com.ua/ru/17/2007/21/29). На Западе уже появляються политические партии требующие возможности БЕСПЛАТНОГО использования любых объектов интеллектуальной собственности.

15 — В мегаполисах сливаются в единое целое много городов. Раньше слияние городов тоже встречалось, но редко. Например, соединилась крошечная Будда с маленьким Пештом — получился Будапешт. А сейчас в мегаполисах десятки громадных городов сливаются воедино, и уже не поймешь, где закончился один город и начался другой. Приведу пример, который прямо не касается мегаполиса, но хорошо иллюстрирует описываемую мной тему. Когда я был депутатом парламента, один из поселков моего округа (округ совпадал с Лутугинским районом — 100 тыс. жителей) — поселок Роскошное доставлял мне много много проблем. В то время в стране задерживали выплату пенсий. Мой район был дотационным, то есть, получал то, что осталось от остальных — получал, естественно, позже. Мне удалось свести задержку к минимуму. Во всем районе это было воспринято очень хорошо, но в Роскошном пенсионеры все равно были недовольны. Дело в том, что Роскошное фактически слилось с областным центром — Луганском. Луганчане получали пенсию вовремя, а жители Лутугинского района отставали от них на три месяца. И мои избиратели говорили мне: «Мы с соседом через улицу живем. Почему он получил пенсию, а я нет?». Дело в том, что ФОРМАЛЬНО улица была границей между Луганском и Роскошным, но ФАКТИЧЕСКИ это был уже ОДИН населенный пункт.

16 — На атлантическом побережье находятся штаты с малой площадью – это были те первые штаты, которые собственно и образовали США. Штаты-гиганты появились после того, как США начали экспансию на запад.

17 — Очень хорошо это продемонстрировала история Рима. Республика нормально управлялась, когда под ее властью был только город и его окрестности. Но когда Рим завоевал всё Средиземноморье, а продолжал управляться как ГОРОД, ситуация изменилась. Не могли сходки горожан на форуме решать всё за остальных. Ведь большинство граждан в то время проживали вдали от Рима, и на форум прийти не могли.

18 — Я здесь говорю лишь об ОСВЕДОМЛЕННЫХ людях. Так, в перестройку большинство населения СССР склонялось в пользу Запада из-за неосведомленности. Их просто обманули – сказали, что ко всем благам социализма добавятся и блага Запада. К дешевой колбасе придут дешевые шмотки, к праву на труд придет право жить на пособие по безработице, к дешевой квартплате придет отсутствие прописки. Но в жизни редко работает принцип «и-и», обычно – «или-или».

19 — Викинги завоевывали Англию и раньше, но не смогли там закрепиться.

20 — Финны – как и венгры, коми, эстонцы – принадлежат к финно-угорской языковой семье. В то время как скандинавы (шведы, норвежцы, датчане, исландцы) вместе с немцами и англичанами образуют германскую группу индоевропейской языковой семьи (в эту семью входят также славяне, французы, индийцы, иранцы, туркмены, греки, ирландцы и многие другие народы).

21 — В демократиях зачастую бывает, что большинство не право, а право меньшинство. Большинство потом признает это, но, как правило, слишком  поздно.

22 — В 1917 году в России пытались внедрить прямую демократию в виде Советов, когда сельскую сходку или собрание рабочих завода объявляли носителем власти. Но попытка возрождения прямой демократии не удалась. И неудивительно. Такая демократия возможна только в очень маленьких государствах.

23 — Это в идеале – за программу. Обычно голосуют за личность, а то и за кулек гречки.

24 — Такие же примеры можно привести и в случае, если система выборов не мажоритарная, а пропорциональная. Скажем, мы с соседом проголосовали за партию, потому что она против  НАТО. Но я курю, а мой сосед – нет. Как бы не определялась наша партия в вопросах ограничения курения, нас соседом она уже не представляет.

25 — Здесь мы берем идеальную схему, то есть, честных политиков – не коррупционеров и не обманщиков. В реальной ситуации надо делать еще скидку на людские слабости.

26 – Бушмены – древнейшие обитатели Африки. Они сильно отличаются от всех других людей, вплоть до того, что могут делать подкожные запасы жира и использовать их в неблагоприятный период. В их речи присутствуют необычные щёлкающие звуки. Некоторые учёные выделяют бушменов в отдельную – шестую расу.

27 — Хотя как биолог (и географ) наверное, имею больше прав говорить об этом, чем многие доморощенные политики, которые вовсю рассуждают о нациях, расах, полноценности и чистоте крови, а сами не могут даже дать определение термину «ген».

28 — Хороший пример дает близкая нам, славянам, история. Турки свою янычарскую гвардию формировали из детей-христиан (в основном славян), отнятых  у матерей во младенчестве. И хотя турки от славян отстоят на расстоянии не расы, а подрасы, всё же БИОЛОГИЧЕСКОЕ отличие видно невооруженным глазом, то есть, оно реально. Но янычары славянского происхождения становились стопроцентными турками и о своих славянских корнях не вспоминали.

29- Я  хочу сказать, что, например, среднестатистический человек с Кавказа будет вспыльчивее среднестатистического прибалта — так сказать, по «крови своей». Но и на Кавказе найдутся люди спокойнее среднестатистического прибалта, и в Прибалтике найдутся люди потемпераментнее среднестатистического кавказца. То есть, изначальное биологическое различие существует, и оно определенным образом влияет на культуру. Но культура может воспитать человека с Кавказа так, что он будет демонстрировать абсолютную невозмутимость, а прибалта можно приучить вести себя (например, в бою) яростней какого-нибудь берсерка. Часто мы видим, как люди разных рас принадлежат к одной культурной традиции, с другой стороны – например, биологически близкие евреи и арабы (родственные и по языку) уже много веков принадлежат к разным культурам.

30 — Я имею в виду лишь самоназвание при официальном обращении, а не в быту. Для американцев нормальным будет назвать своего лидера не Рональдом, а Ронни. Жители СССР назвать своего лидера Леней Брежневым могли только в анекдотах. Даже когда советские дикторы изредка называли генсека «Леонид Брежнев» я чувствовал, что всё же не достает слова «Ильич». Дело в том, что на Руси люди долго боролись за «вичевание» (слово возникло от окончания отчеств — ИваноВИЧ, СтепаноВИЧ). Когда-то вичевание было привилегией знати. Остальные назывались так — не Петр Иванович, а Петр Иванов сын. Получение права на отчество было большой победой простого народа. Символичным было и то, что обращаясь к человеку, всегда упоминали его отца. Подобная традиция есть и в мусульманской культуре, где нашему «вич» соответствует их «ибн». В других культурных традициях люди по-другому отстаивали свое достоинство. Скажем, в тех украинских землях, которые были под властью Польши, панами называли только польскую шляхту. Украинцы для них были «быдлом». Со временем украинцы добились того, что и их стали называть словом пан. Такую победу можно сравнить с правом «вичевания». То есть, в украинской традиции нормальными есть обращения — «Михайло Іванович» (для восточных украинцев), «пане Михайло» (для западных). У англосаксов даже официально приняты сокращенные имена — Микки, но в нашей культуре к Михаилу Ивановичу так может обратиться только близкий человек, назвав его «Миша» или «Мишко».

31 — В левом движении принято умиляться китайской моделью социализма. Конечно, там многое делают правильно, но, на мой взгляд, уже допущено несколько принципиальных ошибок, которые проявятся в будущем. Основная ошибка – это разрешение вступать в правящую партию бизнесменам. Основатель послемаоистской китайской идеологии Ден Сяопин и его преемники разрешили бизнес. Но до недавнего времени бизнесмен не мог делать партийной карьеры. То есть, финансовая элита была отделена от политической. Теперь этот барьер убран, что неизбежно приведет к появлению олигархии. Но и это традиционно для Китая. Китай в своей истории постоянно балансирует между олигархическим и авторитарным правлением. Несколько раз олигархи разрывали страну на части, но она снова восстанавливалась.

32 — Подробнее об этом см. мою статью «О 1937 годе, и не только» («Твое Время» №1-2/2004, www.ytime.com.ua/ru/17/2007/30/83).

33 — Лучше бы сытые люди Запада не демократию насаждали, а перестали пить кровь со стран «третьего мира». Такое изобилие для себя развели, что в урны почти целые гамбургеры и хот-доги выбрасывают. А в Африке люди от голода умирают. Лучше бы жители Запада не демократию, а продовольствие туда повезли.

34- Стоит напомнить, что современный терроризм был бы невозможен без западной демократии с ее информационной свободой. Ведь теракт имеет целью не устранение врага, а его шантаж и запугивание, поэтому, если информация о теракте не просочится в СМИ, то сам он потеряет смысл. Подробнее об этом см. мою статью «Самоубийство как карьера» («Твое Время» №2-3/2003, www.ytime.com.ua/ru/17/2007/27/50)

35 — В этой работе я рассматриваю теоретический аспект, поэтому упускаю некоторые реалии по отношению к марксизму. В некоторых странах его идеи и не собирались воплощать в жизнь. Марксизм-ленинизм был лишь методом решения других вопросов. К примеру, многие правители третьего мира декларировали приверженность марксизму, чтобы получить помощь от СССР. Руководство СССР понимало это и использовало марксизм для решения ГОСУДАРСТВЕННЫХ вопросов, для усиления советского влияния в мире.

36- Если говорить точнее, демократия в традиционных формах – это способ  правления немногих стран. Другим государствам она не подходит – они должны искать свои пути. А вот слова императора Наполеона I: «В сущности название и образ правления не имеют никакой важности: если только правосудие оказывается всем гражданам, если они уравнены в правах, государство управляется хорошо».

37- Хотя и на Западе такая схема почти не работает на практике. Там тоже жёстко воюют с конкурентами. И если сбрасывают цены, то зачастую для того, чтобы этих самых конкурентов разорить.

38 — Воспитание народа, привитие ему более гуманного способа жизни можно заложить в долгосрочную программу, рассчитанную на века. Но попытка сломать привычный уклад СРАЗУ может закончиться трагично.

39 — Об этом см. мою статью «Почему я не люблю интеллигенцию» («Время Z», №1/2006; http://www.ytime.com.ua/ru/17/2007/41/222)

40 — Потом появилась четвертая власть – СМИ и пятая – криминальная (правда, последняя только у нас :)).

41 — На Западе даже в теории судебная власть не совсем отделена от остальных. Что дороже всего для человека? Обычно – это жизнь. И вот право помилования. То есть, право СУДИТЬ – сохранить ли человеку жизнь или отнять – предоставлено исполнительной власти. Обычно «жить или не жить» решает президент – глава государства. В США право помилования имеют и губернаторы. К чему это приводит на практике? К тому, что губернатор или президент, решая миловать или не миловать, думает не о справедливости, а о новых выборах. Сам он может быть и помиловал бы, но во время выборов его соперник будет живописно раздувать злодеяния преступника, взывая к чувствам избирателей. Милосердный правитель выборы проиграет. Право помилования западная юрисдикция тупо переняла из монархической традиции, передав его от наследственных монархов к ИЗБРАННЫМ главам государств. Но легисты забыли, что королю и императору не надо идти на выборы. Если рассуждать логично, право помилования надо передать председателю Верховного суда.

42 — Об этом см. мою статью «Почему у нас не работает судебная система» («Твое Время», №4/2003; http://www.ytime.com.ua/ru/17/2007/28/68).

43 — Это не должно касаться Конституционного суда, который по сути, выполняет роль арбитра между различными группами властьимущих и исправляет ошибки других судов. Но Конституционный суд – это не суд в полном смысле слова, как Национальный банк – это не банк.

44- Отличие тоталитарных режимов от авторитарных описаны в моей статье «Тоталитаризм и авторитаризм…» («Твое Время» №3-4/2004, www.ytime.com.ua/ru/17/2007/32/94). А если говорить по отношению к конкретному человеку — тоталитарное государство чего-то ХОЧЕТ от граждан, авторитарному нужно, чтобы граждане НЕ ВМЕШИВАЛИСЬ в правление, демократическому от граждан НИЧЕГО НЕ НАДО, кроме налогов. Многие советские люди были недовольны тем, что государство постоянно ими интересовалось, причем не их деньгами, как сейчас, а ими как людьми. Оно следило за их моральным обликом, прорабатывало их, заставляло трудиться. Когда всё это ушло, многие почувствовали пустоту и обиду от того, что они больше никому не нужны, нужны только их деньги – заплати налог, заплати за квартиру, за телефон… А дальше: хочешь — работай, хочешь — умирай, это твое личное дело, лишь бы закон не нарушал. При СССР государство хоть и вмешивалось в личную жизнь людей, но по-своему интересовалось их благополучием. ЗАСТАВЛЯЛО работать, но и не давало умереть. В сравнении с той системой, благотворительность демократии выглядит унизительной. В СССР говорили: работай — и у тебя всё получится. В демократиях, давая подачку, как бы говорят: «Ты — слабый, ты — неудачник, но так уж и быть — на! Главное — не бунтуй».

45 — Теоретически такая возможность не исключалась и в СССР.

46 — Демократы долго издевались над тем, что в Союзе были квоты – для женщин, рабочих и колхозников. А ведь так обеспечивалось народное представительство, не стало квот, в том же парламенте резко уменьшилось число женщин, рабочих и селян. А потом и сами демократы на Западе тоже пришли к созданию квот. Когда они изобрели политкорректность, то  каждый режиссер фильма должен выделять негласную квоту,  для негров и представителей сексуальных меньшинств, причём место им надо найти только среди положительных героев. По-моему, куда лучше выделять квоту для женщин, чем для педерастов.

47 — Когда в России Ельцин уходил с поста президента, он сумел ПЕРЕДАТЬ власть Путину. Путин – Медведеву.  И это естественно. Так делают все. В тех же США старый республиканский или демократический президент пытается передать власть своему преемнику — соответственно республиканцу или демократу. То есть, ВСЕГДА и ВЕЗДЕ мы наблюдаем, как кланы борются за власть. На вершину КПСС мог взойти любой гражданин СССР. ВСЕ лидеры Советского Союза были выходцами снизу. Известно, что любой клан должен обновлять свои кадры. В СССР сложилась уникальная ситуация, когда источником обновления кадров была вся страна. Руководителей сознательно РАСТИЛИ. Для этого были выработаны особые требования, система обучения и обогащения опытом тех или иных руководителей, создана номенклатура. То есть, сложилась такая ситуация, когда одним «кланом» по сути стала вся страна. Разумеется, этот большой «клан» делился на меньшие, но между кланами не было жестких границ, или они хотя бы не декларировались.

48- Заблуждение думать, что карьеру в СССР мог сделать только партийный человек – беспартийными были многие писатели, например, А. Толстой, Н. Тихонов (депутат Верховного Совета, как и Толстой, председатель Советского комитета защиты мира).  Многие учёные. Так трижды Герой  Социалистического Труда А. Александров – президент Академии Наук СССР – стал академиком и дважды Героем ещё до вступления в партию. Даже военный министр СССР маршал А. Василевский вступил в партию уже будучи сотрудником генштаба, после того, как сделал крутую военную карьеру.

49 — Недолгое время один из Председателей Президиума Верховного Совета Союза ССР Н. Шверник был кандидатом в члены Политбюро, но это исключение, а не правило.

50 — Так было не всегда, одно время после фамилии лидера партии называли фамилии глав правительства и парламента – тогда начало списка звучало так: «товарищи Брежнев, Косыгин, Подгорный», или так: «товарищи Сталин, Молотов, Калинин, Ворошилов». При Сталине иногда, рядовых членов Политбюро называли не в алфавитном, а в произвольном порядке. Исходя из места каждого, иностранные аналитики устанавливали реальное влияние того или иного деятеля.

51 — Правление Сталина, и то не всё, а где-то с 1934 по 1953 год может служить исключением.  Но мне кажется, что степень самовластия Сталина, его независимость от Политбюро сильно преувеличены историками. Многие факты заставляют думать, что с Политбюро он очень даже считался. Но это тема отдельного исследования.

52 — Правители всегда любили окружать себя близкими советниками. Советы такие, как правило, были тайными (отсюда высший гражданский чин – действительный тайный советник). Политбюро же было легальным органом.

53 — Когда страной правит Генеральный секретарь ЦК КПСС,  он подконтролен ЦК и его Политбюро. То есть, такой правитель в любой момент может быть снят с должности. Снят в том числе и за политику, направленную на развал государства. Президента ни Политбюро, ни даже ЦК, снять уже не могли. Поэтому горбачёвскую департизацию надо рассматривать как попытку установления единоличного правления путём отстранения от власти коллективного органа.

54 — Словосочетание Политическое бюро состоит из двух слов. Первое слово в изначальном понимании означает «управление государством», ведь слово «политика» возникло от слова «полис» ( так назывались города-государства древних греков). Слово «бюро» означает коллегиальный орган.

55 — Советы должны были выполнять функцию  парламента, куратора исполнительной и судебной власти. А на местах они должны были исполнять роль  муниципалитетов. То есть, советы по замыслу – нечто объединяющее идеи  парламентаризма и Магдебургского права. Вместо разделения властей декларировалось, единство, власть должна быть одна – народная. А выражает народ свою волю через советы. Кстати, Ленин был вначале приверженцем идеи парламентской республики. К идее советов он пришел, наблюдая революционную практику. Первые советы возникли стихийно – возникли снизу, как творчество масс.

56 — См. по этому поводу мою  статью «Если бы да кабы…» («Твое Время» №5-6/2004; http://www.ytime.com.ua/ru/17/2007/33/111).

57 — Ситуация была вовсе не безнадежна, волнения затронули лишь столицу, но психика Николая II не выдержала, и он сдал страну демократам и либералам.

58 — К тому же, до 1904 года (до рождения Алексея) он считался официальным наследником престола.

59  — Этот Мясников, слесарь по профессии, являлся отчаянным ультрареволюционером, за что  был исключен из партии и осужден еще при Ленине. Из тюрьмы он бежал за границу. При Сталине вернулся и был расстрелян.

60 — Пишу «народ заменил», потому что без поддержки народа большевики не смогли бы отразить интервенцию четырнадцати иностранных государств, нападение громадных белых армий и всяческих повстанцев — от махновцев до «зеленых». Может быть, свергнуть временное правительство без поддержки народа у большевиков бы и получилось. Но выиграть такую войну, которая бушевала на всех просторах громадной империи, ни одна власть без общенародной поддержки не смогла бы.

61 — Когда марксисты разрабатывали свою теорию, то к другим правам граждан они добавили право УПРАВЛЕНИЯ ПРОИЗВОДСТВОМ. Причем право управлять общественными и государственными делами в перечне прав граждан стояло после управления производством. Сейчас многие неимущие граждане уже понимают, что все их общественные и государственные права – ничто без главного, без права распоряжаться собственностью и деньгами. Нищие продают свои гражданские права за маленькие кусочки этой собственности, лишают себя права голоса, получив взамен кулек гречки, а еще лучше – продав бюллетень за деньги.

62 — Население царской России делилось на сословия – дворяне, духовенство, купечество, крестьяне, мещане. Сословиями, по сути, стали также рабочие и разночинцы (которые составляли большую часть интеллигенции). Меньшинство – дворяне, духовенство и в какой-то мере купцы были привилегированными сословиями. Как это ни парадоксально, но в начале правления большевиков то же были привелегированные сословия, только назывались они теперь классами и составляли большинство населения. Это были рабочие и крестьяне – они имели право голоса во время выборов. Критики этой политики забывают, что большевики тут ничего не изобретали. Они просто одних привелегированных заменили другими. Чуть позже большевики уравняли всех перед законом. А для страны с тысячелетним сословным неравенством подобный шаг много значил. Ведь Февральская революция, несмотря на все декларации, по сути не устранила сословного неравенства. Большевики также ликвидировали национальное неравенство. Причём, пока держался строй, какой либо значительной национальной вражды, вылившейся в вооружённое столкновение, не было.

63 — Когда я говорю, «национальная», то под этим словом подразумеваю все национальности, живущие на территории страны.

64 — Люди, рожденные в 1940-х, наоборот, одни из самых счастливых. Их молодость пришлась на последнюю вспышку энтузиазма в стране, когда СССР выиграл войну, создал ядерную бомбу, вырвался в космос… Это было то, что в народе называют «бабье лето» – последняя самая милая улыбка лета перед приходом зимы.

65 — Разумеется, границы здесь условны. Некоторые процессы начинались раньше, некоторые отмирали позже указанных дат. Например, начало строительства государства с коммунистической идеологией (то есть, такой формы, когда не государство служит идеологии, а идеология поставлена на службу государству) я обозначил 1941 годом, точнее тем днем, когда Сталин назвал граждан своей страны «братья и сестры». Но уже в 1935 году в армии возвратили звания, в 1937 году были наказаны революционеры, уничтожившие прежнее государство, в 1940 г. вернули звания генералов. Зато уже после 1941 года проходили другие процессы этого же этапа. В 1943 году в армии вернули погоны, а в церкви восстановили патриархат, в 1946 году наркомы стали министрами, а Красная Армия стала Советской Армией. То же и с датой прекращения существования государства с коммунистической идеологией. Некоторые процессы этого этапа набирали обороты уже в конце 1980-х., но август 1991 г., по понятным причинам, самая удобная разделительная черта.

66 — Современная Россия может считаться преемницей Российской империи и СССР – преемницей по территории, населению и столице. Поэтому, чтобы завершить тему СССР, поговорим сначала о России. Украину рассмотрим отдельно.

67 — Особенно смешно это вышло у Туркменбаши, когда ему, бедненькому, из-за назойливых западных дядь приходилось прятать свою султанскую власть под вывеской президентской, да еще бессмысленно тратить деньги на фарсы, которые называются выборами, хотя результат народного «волеизъявления» всегда известен заранее.

68 — То, что я не пишу о социальном равенстве, делает мою схему несколько ущербной — «денежных мешков» во власти вообще не должно быть.

69 — На Западе коммерсанты и промышленники, как правило, во власть не идут, а имеют в парламенте свое лобби. У нас пошли. К чему это привело, было видно на примере парламента, когда многие генералы производства вынуждены состоять лишь в провластных фракциях, не потому, что им так хочется, а ради обеспечения интересов своих предприятий.

70 — Почему я использую такие диковинные названия — воевода, губернатор, мэр, префект? Да потому, что человеческой речи свойственно упрощение. В повседневном общении люди руководителей областей называют губернаторами — так почему бы не пойти им навстречу? Другое дело — копирование западных стандартов. Если этого избегать, то мэра можно назвать городским головой, а президента страны — председателем. Но, по-моему, лучше использовать те наименования, которые прижились в языке.

71 — Некоторые далекие от науки политики вот уже несколько десятилетий спекулируют термином «империя» (в основном применительно к России). Спекулируют для решения своих текущих политических задач и для самоуспокоения. Они выдумали идею, согласно которой любая империя рано или поздно рухнет.  А то, что империи гораздо более живучи, чем демократии, они забыли. Демократии редко доживали до 200-300 лет, империи же (Византия, Китай, Персия) стояли тысячелетиями. При этом «теоретики» от политики запутались в самом определении. Под империей они понимают не то, что все ученые, а лишь многонациональные государства, объединенные центральной властью. Они забыли, что при таком определении империями перестают быть такие классические империи как Китайская, Японская, Германская времен кайзеров, Египетская времен фараонов. Зато под понятие империи легко попадают Швейцария, Бельгия, Канада и даже Грузия в ее советских границах.

72 — То, что древнерусский князь Даниил Галицкий имел одно время титул короля, или то, что Украина была под властью польских королей и российских самодержцев — не в счет. Я имею в виду, что не существовало ни украинской самодержавной империи восточного типа, ни украинского королевства западного типа, Хотя и то, и другое вполне могло бы появиться. Увы, не появилось.

73 — Ни Кирилл Разумовский, которого императрица Елизавета Петровна нарекла гетманом из-за любви к брату Кирилла — Алексею, ни германский ставленник Петр Скоропадский, «избранный» на самочинном съезде хлеборобов, настоящими гетманами не были. Первый был простым петербургским вельможей, и Украина для него была не более, чем большим поместьем. Второй – потомок одного из гетманов – был обычным марионеточным правителем, просто назывался гетманом, потому что этот титул под руку подвернулся. Наполеон тоже в 1799 году консулом назвался, но его ведь не перечисляют на этом основании в каталогах римских магистратов.

74 — При этом, увы, придется запретить одному субъекту вступать в разные организации.

75 — У Европы был шанс сохранить белое население в большинстве. Если бы они под любым предлогом (хотя бы в рамках соседского партнерства) упростили адаптацию и получение гражданства для выходцев из славянского мира, для стран бывшего СССР. Дело в том, что славяне очень хорошо адаптируют к себе другие народы и адаптируются в них сами. Вот два примера. Первый – славянская колонизация Урала и Сибири привела к тому, что многие коренные народы этих территорий практически слились со славянами в единый этнос, сохранив особенности своей культуры. При этом славяне не истребили и не изолировали коренное население, как это сделали англосаксы в Америке, Австралии, Тасмании, Новой Зеландии. Второй пример. Когда я был в Англии и встречался с украинскими эмигрантами (старой волны) они жаловались на то, что их дети и внуки стали по сути стопроцентными англичанами, отошли от своих украинских корней. Славяне не образуют изолированных анклавов, в отличии от многих выходцев из стран Азии и Африки. То есть, на этих примерах мы наблюдаем высокую пластичность славян, их умение мирно уживаться с любыми народами, как в роли господствующего этноса, так и в роли меньшинства. Кроме того, славяне не жили в столь тепличных условиях, как западноевропейцы, значит у них меньше болезненных рецессивных генов. Если бы европейцы вовремя приняли программу адаптации славян (пусть под другим названием), они смогли бы сохранить в большинстве и свое этническое белое население, и европейские демократические ценности. Но западные демократии упустили свой шанс. Упустили потому, что, несмотря на всю декларируемую политкорректность, они свысока относятся к другим народам.

02.09.2008