Главная / История СССР / Юрий Булычев «Творчество Солженицына»

Юрий Булычев «Творчество Солженицына»

«Творчество Солженицына, художественное исследование писателем советской лагерной системы».

Солженицын, Александр Исаевич

Солженицын, Александр Исаевич

Творческая судьба Солженицыны является наиболее показательной с точки зрения той двусмысленности, которой отличалось положение всякого крупного представителя русской культуры в России 1960-х – начала 1970-х годов.

Александр Исаевич Солженицын родился 11 декабря 1918 г. в Кисловодске, закончил физико-математическом факультет Ростовского университета и продолжал образование в Московском институте филологии и литературы. После начала Великой Отечественной войны стремился попасть на фронт, был призван в армию и в 1945 г. арестован на фронте за переписку с другом, в которой обсуждался вопрос, последовательно ли Сталин проводит политику Ленина. По политической 58 статье Солженицын получил 8 лет и попал в Экибастузский лагерь в Казахстане. После лагеря был в ссылке, где работал учителем математики, в 1962 г. перебрался в Рязань и его рассказ на лагерную тему «Один день Ивана Денисовича», опубликованный в журнале «Новый мир», принес ему общероссийскую известность. Решение о публикации этого произведения было принято в октябре 1962 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС под прямым давлением Хрущева, которому было нужно литературное оружие в борьбе против защитников Сталина. Рассказ Солженицына, действительно, был сильным оружием. С глубоким знанием житейско-психологической изнанки лагерного бытия и со своим неповторимым литературным даром писатель поведал только об одном дне типичного зека — Ивана Денисовича Шухова, русского крестьянина, бежавшего из немецкого плена и угодившего на 10 лет за пребывание в плену противника на советские лагерные нары. Но в одном дне, как в капле воды, отразилось все море унижения, страдания и долготерпения лагерного народа. Причем Солженицыным был описан вполне удачный день Шухова, ибо карцера он избежал, в обед закосил лишнюю порцию каши, бригадир хорошо закрыл процентовку, на шмоне Иван Денисович не попался, подработал денег и купил табак.

Рассказ Солженицына, обнаживший жестокие, смертоносные реалии лагерного бытия, оказал существенное влияние на сознание общества в силу художественного мастерства писателя и за счет огромного тиража. Помимо «Нового мира» рассказ был напечатан еще в издательстве «Советский писатель» тиражом 100 000 экз. и в Романе-газете — 700 000 экз.! В 1963 г. в «Новом мире» публикуется следующий рассказ писателя «Матренин двор». Слава Солженицына возрастает, однако он был твердо настроен говорить больше той правды, которую ему позволяли власти. Поэтому между ним и властями начинается конфликт. Органы безопасности, захватив некоторые рукописные материалы Солженицына, поняли, что его работы не соответствуют идеологии существующего режима. Роман Солженицына «Раковый корпус» и повесть «В круге первом», отвергнутые «Новым миром», были опубликованы на Западе. В   1969 г. их автор исключается из союза писателей, но продолжает свой теперь крайне опасный литературный труд, меняя периодически место жительства и постоянно скрывая результаты работы.

В столь сложных и тревожных условиях писатель заканчивает свое уникальное произведение, которое имеет остро антикоммунистическую направленность и которому он придавал особо важный исторический и нравственный смысл — «Архипелаг ГУЛАГ». Это трехтомное «художественное исследование» о советских лагерях было создано на основе свидетельства 227 человек, написавших о своем лагерном опыте Солженицыну в течение 1963 и 1964 гг., после опубликования рассказа «Один день Ивана Денисовича». Художественное исследование было закончено в 1968 году и затем отправлено за границу, с указанием печатать только по сигналу автора. В 1973 г. КГБ захватил один из вариантов «Архипелага ГУЛАГ» у машинистки Солженицына Елизаветы Воронянской в Ленинграде и писатель дал указание на Запад публиковать книгу. К этому времени Солженицыну уже была присуждена Нобелевская премия по литературе (1970) и власти не рискнули сажать его в тюрьму. В 1973 г. Солженицын был выслан из СССР. Писатель обосновался в США. Там он довел до конца фундаментальное художественное исследование русской революции и в 1994 г., уже после падения коммунистической власти в России, с триумфом вернулся на Родину.

Опыты “художественного исследования” Солженицына, на наш взгляд, являются воплощением нового метода постижения окружающей жизни и истории, соединяющего силу конкретно-образной художественной выразительности, литературный психологизм с глубоким духовно-мировоззренческим анализом действительности. Думается, что будучи математиком и физиком по образованию, писателем по основному таланту и человеком исключительно глубокого взгляда на жизнь, в силу серьезного лагерного опыта и общения, Александр Исаевич Солженицын оказался способен весьма органично сочетать обычно не сочетающиеся в одном человеке аналитическо-мыслительные, художественно-словесные и духоведческие дарования. Метод Солженицына оказался крайне соответствующим жестоким реалиям нашего века, поколебавшего веру в чистое искусство, чисто теоретическую мысль, универсальную нравственность и требующего каких-то более жизненных, целостных, более достоверных за счет этой целостности способов выявления правды человеческого существования.

Благодаря особенностям своего творческого метода Солженицыну удалось не просто раскрыть перед читателем «Архипелага ГУЛАГ» историю советских лагерей и панораму лагерной действительности, но выявить вполне определенные духовно-исторические силы, общественно-нравственные условия, превратившие довольно добродушную и даже чересчур либеральную к своим политическим противникам царскую Россию, «лелеявшую революционеров себе на погибель», в бездушно тоталитарную лагерную страну. Солженицын первым среди писателей «оттепели» осмелился открыто сказать, что отнюдь не Сталин, а сам «Ильич» явился апологетом организованного массового насилия, ибо строго руководствовался бесчеловечным духом марксистского коммунизма и ненавидел Россию в ее исконном национально самобытном существе.

Вообще, у кормила мелочно продуманной в ее последовательной бесчеловечности лагерной системы Солженицын находит целую когорту людей, глубоко чуждых угнетаемому народу. Таковы М. Бергман, Л. Коган, А. Сольц, Я. Рапопорт и, особенно, Нафталий Аронович Френкель. Этот турецкий еврей из Константинополя, легко соединявший в одном лице таланты предпринимателя-миллионера, спекулянта оружием и тирана-большевика, стал своего рода нервом Архипелага, придавшим лагерям окончательную и единую форму, близкую у дьявольскому совершенству. Именно Френкель, указывает Солженицын, разработал уникальную в мировой истории каторги всеохватывающую систему лагерного учета и перераспределения продовольствия, отрицающую равенство питания и не дающую лазейки ни лагерному начальнику, ни арестанту [1] .

На страницах «Архипелага ГУЛАГ» перед нами предстает особое лагерное измерение человеческого бытия, особые лагерные смыслы жизни, особая лагерная «народность», со своим «менталитетом», языком, стилем поведения, юмором, кодексом чести, вероисповедным катехизисом, словом, со своей особенной культурой, в которой перемешались и слились опыт верхнего и нижнего слоев общества. Внешне представитель «народности» зека неказист — бронзово-серое, обветренное лицо, покрытое корой задубелой кожи, слезящиеся глаза, покраснелые веки, белые потрескавшиеся губы; тело — кости да жилы. Одет в заплатанный бушлат и рваные брюки. На голове бесформенная шапка. На ногах — испытанные русские лапти, «бурки», сшитые из старой телогрейки, или куски автопокрышки, привязанные прямо к босым ногам проволокой или электрошнуром. Однако внутренне — это крепкая порода. Сын ГУЛАГА душевно уравновешен, психически устойчив. Как бы мрачно не складывались у него дела, он хмурит брови на обветренном лице и говорит: глубже шахты не опустят. Его сводная заповедь полна спокойствия и внутреннего достоинства: не верь. не бойся, не проси. Он всегда настроен на худшее, всякое временное облегчение воспринимает как ошибку или недосмотр начальства и «в этом постоянном ожидании беды вызревает суровая душа зека, бестрепетная к своей судьбе и безжалостная к судьбам чужим.» Чувства зека притуплены, его сознание пронизано фатализмом, но он хранит в себе затаенную внутреннюю живость и при любом облегчении ударов судьбы готов проявить удовлетворение обстоятельствами. К некой общераспространенной зековской слабости Солженицын относит тайную жажду справедливости. «Есть почти постоянная и почти всеобщая религия на Архипелаге: это вера в так называемую Амнистию», — замечает писатель.

Завершая свое исследование, Солженицын подчеркивал, что система лагерей — основание коммунистического государства, и потому Архипелагу не страшна никакая критика Сталина. Совсем не случайно, что, перед тем как взойти на трибуну XXII съезда для очередного обличения сталинской тюремной тирании, Хрущев утвердил указ о новом ужесточении лагерного режима, вплоть до расстрела провинившихся зеков.

[1] См.: Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ.-Т.2.-М.: Центр «Новый мир», 1990. С.54-56, 91-93.