Ирина Арзамасцева «РОССИЯ и рыночная экономика: ИЛИ — или»

Умом Россию не понять…

Известный русский поэт был абсолютно прав, оценивая скромные возможности природных человеческих способностей. Понять Россию как уникальную национально-территориальную ЦИВИЛИЗАЦИЮ можно только разумом, то есть умом, укрепленным научными знаниями о законах общественного развития. И только разумом можно понять, что РОССИЯ и рыночная экономика — явления, исторически ВЗАИМОИСКЛЮЧАЮЩИЕ.

Доказать это быстро и без труда позволяет развернутая марксистская политэкономическая аргументация. Однако, учитывая повышенный интерес к этой теме со стороны очень широкого круга людей, не имеющих профессиональных знаний в этой области науки, и принимая во внимание особенности нашего образования (узкая специализация с использованием профессионального тезауруса), изложение таких аргументов лучше всего вести на бытовом русском языке. Сегодня этот язык остался единственным средством меж профессионального общения, свободно доступным пониманию каждого российского гражданина, получившего общее или высшее, но очень среднее бесплатное советское образование.

Как показывает долгий путь людей к истине, все великое, как, впрочем, и ничтожное, постигается пока только одним проверенным временем способом — сравнением. Поэтому, пользуясь накопленным общечеловеческим опытом и учитывая сегодняшнее тактическое превосходство рыночной экономики, оценим степень ее исторической ценности для будущего человечества в целом и для России — в частности. Прежде всего, попробуем понять ту волнующую неискушенный ум особенность рыночной экономики, которая вдохновила ее фанатичных поклонников на гераклов подвиг — развал промышленного и сельскохозяйственного производства могучего Советского Союза и отказ от марксизма как от идеологической и теоретической основы планового ведения ОБЩЕСТВЕННОГО хозяйства.

Главным отличием такого хозяйства от частного является не само наличие плана производства как такового, а источник информации для составления того или иного плана. Общественная экономика приводится в движение информацией о потребностях всех членов общества с учетом их индивидуальных особенностей. На удовлетворение этих потребностей и настраивается общественное производство, в котором потребители принимают участие и как непосредственные производители.

Источником информации для планирования деятельности частного производства являются потребности его хозяев. В условиях товарно-денежных отношений единственной потребностью такого производства становятся деньги как главное средство его выживания. Поэтому возможности капиталистического производства жестко ограничиваются потребностями только тех членов общества, у которых есть деньги. Именно эти граждане и настраивают капиталистическое частное производство на удовлетворение только своих потребностей. Средством поиска информации о таких потребителях является рынок — бог российских либералов. Все малоимущие и безденежные граждане в круг интересов капиталистических производителей не входят. В обществе с господством частной собственности на средства производства все эти граждане оказываются на обочине общественного развития и становятся главной причиной его экономической и политической нестабильности. Капиталистическое производство функционирует не для всестороннего удовлетворения потребностей всех людей, живущих в обществе, а только ради удовлетворения своей потребности в деньгах. Так что само наличие производственного плана еще ничего не говорит о характере общественного способа производства. Капиталистическое производство тоже ведется по плану (в ТНК — по централизованному), но только по частному плану, а не по общественному.

Вернувшись взглядом к началу периода нашей внезапно утраченной общественной стабильности, отметим, что единственным вдохновителем и организатором такого «подвига», спровоцировавшего всеобщий внутригосударственный беспорядок, стал волнующий обывательское (массовое) воображение призрак западной демократической свободы личности. Призрак этот выступил в образе прилавков заграничных супермаркетов, заваленных продуктовым и промтоварным ширпотребом массового производства, и практически полным отсутствием магазинных очередей. Внезапное появление этого призрака, опередившего приход давно ожидаемого не призрачного коммунизма, стало возможным по ряду различных причин как объективного, так и субъективного характера. Одной из таких объективных причин оказалось традиционное товарное изобилие капиталистического хозяйства, которое выгодно контрастировало со скромным содержимым прилавков советских магазинов. Уровень наполнения этих прилавков являлся прямым отражением производственных возможностей экономики, жестко управляемой государственным (а не общественным!) производственным планом. Сравнение, особенно в предшествующее перестройке десятилетие, прочно установилось не в пользу последней. Витрины и прилавки отечественных магазинов неумолимо становились устойчивым аргументом антисоветской и антикоммунистической пропаганды.

Все усилия государственных органов управления поднять чрезвычайно опасный для официальной советской идеологии уровень прилавочного благополучия путем денежного стимулирования производительности труда на государственных предприятиях (сдельная оплата, бригадный подряд, многочисленные модели хозрасчета и т.п.), желаемого результата не дали. Отставание уровня советского потребительского «счастья» от западно-демократического росло неумолимо. Общественный обвинитель в лице здравого смысла (природного ума) на основании множества неопровержимых улик заподозрил (совершенно справедливо) в грубом нарушении прав основной массы советских потребителей систему хозяйствования, стреноженную жестким государственным планом. Стимулируемый преступной неуклюжестью этой системы рост вечно живого дефицита товаров первой, второй и всех последующих необходимостей заставлял синхронно растущую массу населения все большую часть свободного от работы времени (главного богатства нации) проводить в длинных магазинных очередях. Это унижающее достоинство советских граждан использование ими своего истинного богатства было оценено профессиональной отечественной интеллигенцией как преступление против человечности. Дружная поддержка такой оценки всей «здравомыслящей» советской общественностью позволила сделать суд над очевидным виновником народных неприятностей не только скорым, но и суровым. Плановая система управления общенародной экономикой была признана первейшим врагом советского народа (теперь уже, к сожалению, бывшего) и за «чудовищные» издевательства над его потребительскими чувствами большинством беззвучных голосов приговорена к ликвидации как общественно опасное зло. Нетоварно-безденежному коммунизму и его идееносцам строгие любители рыночного (товарно-денежного) изобилия так же единогласно вынесли смертный приговор. Приговор был окончательный и без права на обжалование. Над Россией, освобожденной несокрушимым «здравым смыслом» от государственного экономического тоталитаризма, занялась заря земного товарно-бездефицитного рыночно-демократического рая.

Спустя всего неполное десятилетие, общественный ум, уже немного просветленный постперестроечным горьким опытом рыночного хозяйствования, начинает потихоньку догадываться о непростительной поспешности жестокой расправы с государственной системой планового управления отечественной экономикой. Медленно приходящее в себя общественное сознание все яснее начинает осмысливать самые неожиданные негативные последствия, связанные с ее отсутствием. Главная причина возникновения таких последствий — поголовное политэкономическое невежество всех субъектов российской экономической и политической деятельности: от депутатов и министров до простых рабочих.

Чтобы понять это предельно ясно, необходимо укрепить свой ум знаниями, добытыми марксистской (научной) политэкономией в области изучения рыночных отношений. Тогда сразу же выяснится, что плохое наполнение прилавков советских магазинов обуславливалось не плановой системой как таковой, а ПЛОХОЙ организацией самого процесса планирования и еще ХУДШЕЙ организацией процесса контроля за выполнением всех жизненно важных (и экономически, и политически) заданий государственного плана. Чтобы восстановить в СССР общественно-политическое равновесие, нарушенное прилавочным товарным дефицитом, требовалось всего лишь, во-первых, изменить устаревшую систему сбора и обработки информации, необходимой для выполнения плановых расчетов; для этого необходимо было, прежде всего, перенастроить ее на учет совокупных конкретных потребностей всех советских людей и увязать эти потребности с производственными возможностями совокупных (живых и овеществленных) производительных сил общества; во-вторых, ввести более совершенные методы контроля за выполнением намеченных планов с помощью натуральных показателей и общественно необходимого рабочего времени; в-третьих, заменить исчерпавшую свой ресурс систему управления людьми (кнутом и пряником) системой управления вещами и руководством производственными процессами, адекватной достигнутому уровню развития производительных сил советского общества.

Иными словами, просто надо было вооружить практику государственного планового управления общественным хозяйством последними достижениями в области социально-экономических технологий, «обкатанными» к началу перестройки в различных регионах и отраслях народного хозяйства рядом профессиональных советских управленцев. Разваливать свою великую индустриальную державу в борьбе с внутригосударственным магазинным беспорядком советскому народу не было никакой необходимости. Это было жизненно необходимо исключительно для борьбы с внешним (геополитическим) социально-экономическим беспорядком и совсем другому «народу». Острейший кризис отжившей свой век глобальной валютно-финансовой кредитной системы предельно прозрачно высветил ее попытку отодвинуть и смягчить этот кризис таким развалом. Но, как уже теперь стало понятно не только бывшим советским детям, но и их «здравомыслящим» родителям,

На дурака не нужен нож,
Ему с три короба наврешь —
И делай с ним, что хошь!

Вообще, оценка тех или иных предложений по перекройке общественной жизни всегда должна начинаться с поиска ответа на неувядающий рыночный вопрос «cui prodest?» («кому выгодно»). Получить честный ответ на него можно, лишь приняв во внимание ценнейшее ленинское замечание: «люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов» (ПСС, т.23, с.47). Чтобы наверняка определить тот класс, в интересах которого было выгодно развалить Советский Союз и изуродовать жизнь сотен миллионов нормальных советских людей, придется обратиться к помощи политэкономической науки, предварительно поверив Марксу, что «научные истины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей».

Прежде всего, освежим в памяти те обстоятельства, при которых в самый расцвет капиталистической рыночной свободы призрак коммунизма взбудоражил научное воображение немецкого философа и экономиста Карла Маркса. Произошло это в середине прошлого века в центре Европы. После неудачного похода Наполеона (кумира и «гаранта» буржуазных отношений) к мировому господству каток английской промышленной революции лихо перемахнул через Ла-Манш и начал уверенно прокладывать дорогу в европейское капиталистическое будущее с помощью научно-технического прогресса (НТП). Прокладка пути общественного развития с широким использованием достижений технической мысли потребовала решительного перемалывания в историческую пыль всех предрассудков тысячелетних феодальных производственных отношений, основательно потрепанных очередной попыткой реализации нетленной мечты о власти над миром. Первой под каток технического перевооружения разоренного войной феодального хозяйства попала фундаментальная опора патриархальных отношений в лице так называемого среднего класса. Освоение своей законной ниши в рыночном пространстве НТП начал с грубого «наезда» на мелких и средних собственников: цеховиков, фермеров, лавочников и прочих тихих любителей мелкосерийного ширпотреба. Сделал он это не по злому умыслу, а в полном соответствии с вековыми правилами конкурентной борьбы за место под рыночным «солнцем». Такого решительного поведения требовало строгое соблюдение объективного закона экономии рабочего времени, которое затрачивалось на производство товаров массового потребления, подстегиваемое неукротимым ростом городского населения.

Под прессом этого закона началось быстрое укрупнение промышленного капитала с одновременным углублением процесса общественного разделения труда. В политэкономических терминах это явление зафиксировано как «всеобщая интеграция труда с одновременной узкой специализацией». В результате быстрого освоения европейским обществом «всеобщей» и «одновременной» класс владельцев средней и мелкой производственной собственности стал так же быстро и неумолимо превращаться в класс владельцев самой мелкой собственности — личной рабочей силы, и в устойчивое пополнение растущей армии работников наемного труда. Вытесняя средний класс из сферы мелкосерийного индивидуального творчества в сферы крупного индустриального производства и обслуживающего его вспомогательного, НТП начал все прочнее связывать единой технологической порукой всех участников процесса общественного труда. Такая зависимость положила начало технологическому обобществлению всех средств производства (живых и овеществленных) и бесцеремонному стиранию границ маломощной феодальной частной собственности.

Серьезнейшим недостатком начального периода развития НТП стало то, что его вектор настраивался, преимущественно, на удовлетворение устойчиво сохраняющегося ассортимента мелкобуржуазных потребностей, унаследованных от многовекового феодального прошлого. Серьезно тормозило его развитие и то обстоятельство, что объективно необходимое взаимодействие владельцев средств производства с владельцами рабочей силы осуществлялось по привычной системе рыночного (стихийного) обмена одних средств на другие. Главным контролером и регулятором такого обмена по-прежнему оставались деньги как универсальный распределитель условий и результатов совместной трудовой деятельности. Более того, начавшееся параллельно с быстрым развитием НТП глубокое разделение общественного труда выделило этого исторически возникшего координатора товарного обмена в независимую отрасль общественного хозяйства (банковскую систему), поглощающую существенную долю временных, трудовых и материальных ресурсов.

Именно на эту негативную сторону тех условий, в которых происходило развитие научно-технического прогресса, мостившего дорогу к общественному изобилию жизненно необходимых материальных благ, и обратил свое пристальное внимание Маркс. Результатом такой внимательности стало выявление серьезного отставания архаичного (товарно-денежного) способа регулирования порядка распределения жизненных благ от прогрессивного способа их производства. Маркс охарактеризовал это отставание как противоречие между новым характером общественного способа производства средств существования и старым частнособственническим способом (пропорционально цене рабочей силы) их присвоения, или (что — то же самое) как несоответствие уровня развития производительных сил общества уровню развития общественных отношений. Неизбежным результатом такого несоответствия стали регулярные экономические кризисы, связанные с перепроизводством одних товаров и дефицитом других. В связи с тем, что экономия живого труда является единственным условием устойчивого развития НТП, достижение этой цели в условиях господства частной собственности на основные средства производства и тотального сохранения свободных рыночных отношений сопровождалось перепроизводством такого специфического товара как рабочая сила и ростом дефицита такого товара как рабочее место. Товарная несбалансированность в жизненно важной сфере общественных отношений неизбежно приводила к экономическим кризисам, которые с неумолимой закономерностью перерастали в политические. Те же, в свою очередь, заканчивались общественными потрясениями очень широкого диапазона: от революций с государственными переворотами до войн различного характера и масштаба. Научно-техническому прогрессу, зажатому узкими рамками реликтовых общественных отношений, оказалось не под силу решение актуальной проблемы удовлетворения потребности большинства людей в нормальной человеческой жизни. Под прессом неуклонного роста народонаселения острое противоречие между живым новым и хватающим его за ноги мертвым старым становилось предельно опасным общественным явлением.

Разрешить проблему защиты общества от угрозы устойчиво ускоряющегося накопления социального динамита предлагалось двумя взаимоисключающими способами. Один способ был предложен Мальтусом, другой — Марксом. Мальтус являлся профессиональным английским священником, экономистом, апологетом буржуазной политэкономии, то есть выразителем интересов той части общества, которой НТП грубо наступил на больную «мозоль». Маркс был известен как непримиримый критик буржуазной политэкономии и защитник интересов субъектов поддержания и всестороннего развития НТП в качестве главной движущей силы человеческой истории. Резкая полярность взглядов на способ решения острейшей социальной проблемы, присущая этим двум конструкторам концепции общественной безопасности, сразу же определила и их ориентацию в защите интересов тех или иных классов традиционного общества.

Предложение Мальтуса, разработанное под руководством «здравого» смысла, состояло во всемерном торможении научно-технического прогресса для сохранения среднего класса, как проверенной опоры буржуазных отношений и надежного консерванта скромного ассортимента материальных потребностей низшего класса (плебса). Главным аргументом, защищающим такое предложение, выступала объективно существующая в каждый конкретный исторический период ограниченность материальных ресурсов. Наибольшей опасностью для всего человечества этот защитник интересов средней и мелкой буржуазии считал разрыв (правда, никем пока еще не доказанный) между геометрическим ростом народонаселения и арифметическим ростом средств существования. Наиболее надежным способом сокращения такого разрыва ему представлялось регулирование численности населения с целью приведения ее в соответствие с уровнем общественного материального обеспечения. Этот аргумент ориентировал направление развития технической мысли не на производство объема материальных благ, необходимых для выживания человечества, а на уничтожение лишних людей, выявляемых с помощью самых различных критериев (от цвета кожи до формы носа). Возможности обладателя «здравого» смысла и беззаветного защитника среднего класса ограничились способностью додуматься лишь до необходимости культивирования технически оснащенного людоедства как наиболее надежного средства сохранения и поддержания земной цивилизации в буржуазном представлении. Искусственное сохранение по рецепту Мальтуса среднего класса путем частичного уничтожения низшего обеспечивало надежный анабиоз в условиях НТП не только реликтовой рыночной экономики, но и многотысячелетней классовой структуры традиционного людоедского общества.

Предложение Маркса по разрешению противоречия между неуклонно растущими потребностями людей и всегда ограниченными возможностями их материальных ресурсов состояло во всестороннем сокращении расхода этих ресурсов на удовлетворение таких потребностей, которые не связаны непосредственно с процессом расширенного воспроизводства условий человеческой жизни. Это предложение делало защиту и сохранение каждой человеческой жизни главной целью научно-технической мысли и ориентировало развитие НТП на поддержание такой организации общественного производства, которая позволяла бы максимально удовлетворять жизненно важные потребности людей при минимальных материальных и временных затратах. Единственным средством, способным сохранить человеческую цивилизацию, Маркс считал организацию бесклассового общества ЛЮДЕЙ — ТВОРЦОВ, вооруженных воплощенными в жизнь достижениями научно-технической мысли. Обязательными условиями такой организации являются, по его мнению, во-первых, переход от рыночного (стихийного) регулирования общественного производства к общественно сознательному плановому управлению производственными процессами; и, во-вторых, отказ от ресурсоемких способов контроля и оценки трудовой деятельности с помощью товарно-денежных отношений путем перехода на точный и ресурсосберегающий способ распределения матблаг на основе учета произведенных натуральных показателей (потребительных стоимостей) и общественно необходимого рабочего времени.

Принципиальная разница этих двух подходов к решению жизненно важных общественных проблем — в определении целей и средств их достижения. Первый подход (с позиции «здравого» смысла) определил целью общественного развития — материальное богатство, а человека — всего лишь средством достижения этой цели. Для быстрейшего достижения с помощью такого средства намеченной общественной цели, необходимо сохранение классовой структуры общества и культивирование людоедства, как наиболее надежного способа отбраковки «средств», не соответствующих заданным техническим условиям. Главным показателем благополучного развития экономики такого общества является рост личного материального богатства и отсутствие прироста народонаселения.

Второй подход (с позиций ученого ума, то есть разума) считает человека — ЦЕЛЬЮ общественного развития, а общественную экономику — всего лишь средством его защиты и сохранения. Главным показателем благополучия общественной экономики с точки зрения разума является рост народонаселения и средней продолжительности жизни. Неиссякаемым ресурсом такой экономики выступает творческий потенциал каждого разумного человека, обеспечивающий ее бескризисное и устойчивое развитие за счет стабильного роста ОБЩЕСТВЕННОГО богатства (как материального, так и духовного).

Оглядываясь на исторический путь, пройденный в двадцатом веке мировым сообществом, не трудно увидеть, чьими рекомендациями вдохновились те или иные правительства европейских государств, ставших на путь использования достижений научно-технического прогресса. Точно так же не трудно понять, каким способом выживания решила воспользоваться Россия, взяв в начале века курс на индустриализацию своего огромного хозяйства, обосновавшегося в самом суровом краю планеты. Еще легче догадаться, кому и зачем понадобилось разрушение индустриальной мощи Советского Союза и уничтожение его уникального научно-технического потенциала для искусственного возрождения в практически бесклассовом советском обществе среднего класса в качестве «пятой» колонны адептов «цивилизованного» варварства. Истинная чума двадцатого века — это узколобый мелкобуржуазный «здравый «смысл СРЕДНЕГО класса!

Роль, которая отведена постсоветской российской экономике в жестко регламентированом всемирном разделении капиталистического труда, особенно ярко высветило обсуждение 26-го марта 1998 года на научно-практическом семинаре, организованном в Госдуме Комитетом по геополитике, законопроекта о легализации в России проституции как еще одного неосвоенного канала наполнения государственного бюджета. Инициатива такого нормотворчества принадлежит первопроходцу в области торговли российской землей саратовскому губернатору Аяцкову, который решил не останавливаться на успехе, достигнутом в области самостоятельного освоения свободного от государственного участия рыночного пространства.

Вообще-то, если принимать тотальное господство в России рыночной экономики как объективную реальность, данную нам сегодня в очень острых ощущениях, и рассматривать проституцию как наиболее доступный сиюминутный способ добычи средств к существованию, то всякие протесты в адрес такого законопроекта, мотивированные морально-этическими «принципами», в рамках либерально-демократического рынка просто не правомочны. Торговля человеческим телом не хуже и не лучше торговли любым другим природным ресурсом; то есть всем тем, что не создано человеческим трудом, а чем Бог одарил всех оптом и каждого в розницу. Из этого следует, что проституция — явление того же порядка, что и торговля нефтью, газом, углем, лесом, рыбой, икрой, мехом, золотом, самой землей, и посему имеет такое же право не только на российскую прописку, но и на все остальные права «священной» частной собственности, защищенные российской конституцией.

Если же учесть связанное с всеобщим потеплением климата неуклонное снижение мировых цен на предложения традиционных источников денежного наполнения российского государственного бюджета, то успешное продолжение совокупления отечественной экономики с мировым рынком, все еще пьянящим извращенное воображение «здравого смысла», возможно теперь только при выделении этой первой древнейшей «профессии» в специализированную отрасль приватизированного народного хозяйства с обеспечением ее всей той инфраструктурой, которая необходима для высокорентабельного функционирования. (Хорошо освоенная технология проведения российских конкурсов красоты без всяких осложнений впишется в эту перспективную отрасль как централизованный отдел кадров.) Никаких других возможностей сохранить бюджетную сферу на плаву в штормовом море мировой рыночной экономики у российского правительства уже просто не осталось. Последним патроном в яростной борьбе за бюджет остался только отчаянный вопль «Все на панель!». Это как раз тот редкий случай, когда сообщение «приплыли!» не вызывает положительных эмоций. Так что очередной плод думского законотворчества, самоотверженно спасающий выбранное направление рыночного курса, подоспел, как пробковый круг. К тому же с помощью этой оригинальной идеи находит свое спокойное разрешение еще одна очень острая проблема — опасное, с рыночной точки зрения, «перенаселение» российской территории. Проституция же является одним из самых эффективных оружием невидимой войны с неподъемной для российского государственного бюджета численностью российских детей и стариков.

Научная картина реального будущего России в смертельных тисках тотальных рыночных отношений не может не вызвать у всех бывших советских людей, не помешавшихся на мыльных «операх», крылатых тампаксах и усатых презервативах, тревожного вопроса «что же делать?». Наиболее честный и грамотный ответ на этот традиционно русский вопрос дает опыт выживания в рыночной экономике крупнейших транснациональных корпораций, выступающих на всемирном торжище в качестве независимых совокупных крупных капиталистов. Важнейшим условием, позволяющим этим корпорациям сохранять стабильную конкурентноспособность в условиях упрямо продолжающейся научно-технической революции, — это централизованное планирование производства и отсутствие внутрикорпоративных рыночных отношений. А также неуклонное сокращение издержек производства, прежде всего, с помощью повсеместного использования внутри корпораций такого ресурсосберегающего и надежного (не поддающегося коррупции) контролера и регулятора условий производственной деятельности, каким является общественно необходимое рабочее время. Учет результатов частной экономической деятельности способом, наиболее адекватным современному уровню развития НТП, — главное условие быстрой ориентации в мировом рыночном пространстве.

Примерка такого опыта на сегодняшнюю российскую действительность позволяет сделать следующие выводы. Спасти Россию как уникальную цивилизацию, созданную трудом ЛЮДЕЙ-ТВОРЦОВ в сложнейших территориально-климатических условиях, от переплавки ее в глобальном людоедском рыночном котле на международный дом терпимости можно только одним единственным способом. А именно: сознательной организацией в российской экономике сектора ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ каждого гражданина России. Наилучшим способом такой сектор может быть реализован в виде МНОГОНАЦИОНАЛЬНОЙ агропромышленной производственно-потребительской КООПЕРАЦИИ, не опосредованной товарно-денежными отношениями ни в области производства, ни в области распределения.

Принимая во внимание уникальные демографические и территориально-климатические особенности государства РОССИЙСКОГО (низкая плотность населения на большой и холодной земле), можно сделать следующий вывод. Без СРОЧНОГО изменения законодательной базы в области внутригосударственных рыночных отношений и без модернизации СТРУКТУРЫ российской экономики и ее системы УПРАВЛЕНИЯ- голубая мечта параноических обладателей «здравого» смысла о великой и процветающей России окажется всего лишь их тоскливой предсмертной грезой. Думается, что технические «особенности» современных средств массового уничтожения людей гарантируют такой же вариант исторической перспективы и всем тем, кто стремится обеспечить устойчивое процветание мировой экономики, руководствуясь рыночными рецептами мракобеса Мальтуса — незабвенного «доктора» людоедских наук.