Возрождение Державы информационно аналитический портал
Вполне понятно, что в Зарубежной России продолжились все те течения культурной жизни, которые получили развитие на родине в эпоху «серебряного века». В области искусства определяющая струя восходила к эстетическому направлению, теоретически выраженному группой «Мир искусства», издававшей журнал с таким же названием в Петербурге-Петрограде с 1899 по 1922 год. Основное ядро этой группы составляли живописцы и графики далекие от религиозных и политических интересов — А. Бенуа, Сомов, Остроумова, Добужинский. Многие из них работали для театра и декоративных целей, тяготея к эстетической яркости, символичности форм, стилизации. Зародившиеся в России направления современного искусства поразили воображение западной интеллигенции во многом благодаря декорациям и костюмам к русским балетам, гастролировавшим на Западе во время «русских сезонов», организованных С.П.Дягелевым в Париже (1907-1914) и в Лондоне (1912-1914). Эксперименты в искусстве не запрещаемые большевиками в 20-е годы, становились широко известными в Европе, прежде всего в Германии. Оригинальные художники из России — Кандинский, Шагал, композитор-авангардист Стравинский, привлекли к себе иностранное внимание еще до того, как покинули родину и стали частью западной культуры.
Дягелев, Бенуа, Добужинский осуществляли сохранение русского культурного наследия на Западе. Они обеспечили преемственное развитие главным образом балетных традиций русского театра, которые преобразовали балетное искусство Запада. Русский балет в Монте Карло унаследовал дягелевскую традицию «русских сезонов». С.Лифарь и В. Нижинский стали ведущими танцорами и хореографами во Франции, Дж..Баланчин заложил основу Американского балета. Русские балеты способствовали широкому признанию творчества Игоря Стравинского, единственного русского композитора, который в силу своей авангардистской ориентации легко вписался в западную, особенно американскую музыкальную среду. Продолжили деятельность и музыканты классического направления. Сергей Рахманинов составил себе имя в Европе как виртуозный исполнитель, значительной известности достиг русский дирижер Кусевич, с успехом выступал Ф.И.Шаляпин.
Однако сколько-нибудь органически развиваться в условиях эмиграции русское театральное и исполнительское искусство не имели возможности. Для этого не было ни национальной среды, ни системы национального воспитания молодежи. Русские культурные традиции сохранялись и влияли на социальное окружение только как остаточные явления культуры России и ослабевали вместе с физическим старением их носителей. Особенно в трудном положении оказались представители отечественного драматического театра, неразрывно связанного с русской речью и русской национальной психологией. Актеры-эмигранты из МХАТа могли играть только перед русской публикой. Пражская группа МХАТа и театральный коллектив Михаила Чехова распались из-за экономических и культурных препятствий. Даже в Латвии, приютившей большое количество выходцев из России, наши национальные театры заглохли к середине 30-х годов.
Только там, где удалось создать замкнутые коллективы, они оказались способными надолго законсервировать унаследованные формы национального искусства. Прежде всего это касается хоровых коллективов, главным образом казачьих хоров, исполнявших русскую народную, церковную, военно-патриотическую песню. Поскольку за рубежом оказалось большое количество казаков, воевавших с большевиками, образовавших свои союзы и сохранивших казацкую организацию, то внутри этих автономных сообществ традиционные культурные формы просуществовали значительное время. Например, казацкий хор под управлением С.Жарова, продолжал концертную деятельность и после второй мировой войны, объездив весь мир. Сохранялись также церковные хоровые коллективы, ибо действовали русские храмы за рубежом.
В области художественной словесности, определяющей струей культуры Русского Зарубежья стала традиция классического реализма. Типичные же представители литературного наследия «серебряного века» — З.Гиппиус, К.Бальмонт, Д.Мережковский, Вяч.Иванов, продолжившие за границей творческие занятия, не пользовались успехом в среде эмиграции, так как основоположники символизма справедливо рассматривались литературоведами и общественностью Зарубежной России в качестве носителей духовной и эстетической смуты, способствовавшей революции. Значительное внимание русской среды привлекло к себе поэтическое творчество Марины Цветаевой, эмигрировавшей в 1922 г. Трагическая сила любви к России, страстность, внутренняя энергия, особая тревожно-грустная интонация делали произведения Цветаевой выдающимся по выразительности явлением русской поэтической культуры. До 1939 г. поэтесса жила в Праге и Париже, терпела материальную нужду и тосковала по Родине. В 1939 она вернулась вместе с мужем в СССР.
Среди прозаиков на первое место по влиянию в среде эмиграции вышли такие писатели, как И.Бунин, Б.Зайцев, И.Шмелев, которые могут считаться продолжателями художественных принципов, воплощенных в наследии Тургенева и Толстого. В 1933 г. Бунин первым из русских писателей был удостоен Нобелевской премии. Это стало важным событием в жизни эмиграции, которая расценила премию как признание мировой роли русской литературы. Бунин поступил очень благородно. Он разделил премиальные деньги между нуждающимися писателями, для чего был создан особый комитет.
Своеобразным писателем Зарубежья явился Борис Константинович Зайцев (1881-1972). Выходец из семьи орловского дворянина, Зайцев еще в гимназии проявил тягу к писательству. Одну из первых повестей он послал Чехову в конце 1890-х годов и получил умернно-критический отзыв, с признанием литературного таланта молодого автора. В 1900-х годах Зайцев заявил о себе как прозаик и драматург, написав, в частности, роман «Голубая звезда». Но главные книги были написаны Зайцевым за рубежом. Вдали от родины писатель ощутил себя глубоко русским человеком, создав замечательные произведения о Сергии Радонежском, Жуковском, Тургеневе, Чехове в художественно-биографическом жанре. Огромная любовь к России, глубокая сердечность восприятия жизни, лирическая грусть отличают его работы. Эти качества сочетались у него с твердой верой в личное достоинство человека и тихой спокойной религиозностью. В 1960 г. Зайцев написал письмо русской молодежи, в котором так сказал о первостепенных задачах человеческого существования: «Юноши, девушки России, несите в себе Человека, не угашайте его! Ах. Как важно, чтобы Человек, живой, свободный, то, что называется личностью, не умирал. Пусть думает он и говорит своими думами, собственным языком, не заучивая прописей. Добиваясь освободиться от них. Это не гордыня сверхчеловека. Это только свобода, отсутствие рабства. Достоинство человека есть вольное следование пути Божию – пути любви, человечности, сострадания. Нет, что бы там ни было, человек человеку брат, а не волк. Пусть будущее все более зависит от действий массовых.., но да не потонет личность человеческая в движениях народных. Вы, молодые, берегите себя, боритесь за это, уважайте образ Божий в себе и других и благо вам будет…»[1]
Своеобразным явлением русской зарубежной литературы стало творчество Алексее Михайловича Ремизова (1887-1957). Ремизов получил известность задолго до эмиграции, ибо был тонким знатоком русского языка, автором романов «Труд» (1905), «Часы» (1908) и ряда повестей. Писатель был последователем русского авангарда, экспериментатором, философом и в то же время – знатоком древней русской литературы, искусным перелагателем житийных сюжетов. Мир его образов причудлив, поэтичен, в нем оригинально сочетается традиционный православно-русской патриотизм с новейшими художественными формами. За рубежом Ремизов издал 45 книг, в которых русская темя проходит красной нитью. Свой родной язык писатель считал несравнимым ни с каким иным, а себя русским до мозга костей. Он утверждал, что для того, чтобы сказать, написать что-либо надо «со всем железом духа и сердца» принять Россию, такой, какой она есть в данный момент, «всю до кости, русскую жизнь, метущуюся из комнаты в комнату, от дверей к дверям, от ворот до ворот, с улицы на улицу, русскую жизнь со всем дубоножием, шкурой, потрохом, орлом и матом, Россию с великим желанным сердцем и безусловной свободной простотой, Россию – ее единственную огневую жажду воли».
Как и у Максимилиана Волошина, методы художественного творчества, свойственные символизму и авангардистским течениям «серебряного века», у Ремизова получили почвенную национальную ориентацию, будучи направлены на осмысление судеб России и ее «неугасимых огней». Эта смесь модернистской стилистики с православно-патриотической тематикой ясно проявляется, например, в автобиографическом повествовании Ремизова «Взвихрённая Русь».
Для художественного раскрытия традиционной русской духовности в литературе Русского Зарубежья особенно большое значение имело творчества Ивана Сергеевича Шмелева (1873-1950). Писатель всегда стоял вне каких-либо литературных течений и направлений. Он творил в каком-то потоке вдохновения, увлечения, одержимости самосущими художественными образами. Его особенно увлекали образы духовной России, выражающиеся в типах русских православных людей. Ко времени своего выезда из России Шмелев окончательно оформился как оригинальный, духовно и душевно ориентированный литератор. В 1920 г. писатель пережил величайшее горе — красные расстреляли его единственного сына — офицера Добровольческой армии, не пожелавшего покинуть родину вместе с частями Врангеля. Но Шмелев, пережив сына, не потерял твердости духа. В 1922 г он уехал за границу по приглашению Бунина. В зарубежном творчестве Шмелева выразилась глубоко православная способность воспринимать человеческое страдание не как бессмысленное животное мучение, а как средство испытания и очищения человеческой души. Эту волевую стойкость мы видим в эпопее «Солнце мертвых» (1923), где говорится о холодном солнце, взошедшем над порабощенной Россией, населенной омертвевшими людьми, создающими только внешнюю видимость жизни на поверхности огромной братской могилы. Повесть была переведена на 12 языков и принесла автору европейское признание.
Но, несмотря на печальное звучание такого рода работ, Шмелев утверждал высший смысл и высшую надежду в своем отражении катастрофичности существования человека. В повести «Поле Куликово» он выражает веру в религиозное возрождение России, в то, что Господний православный посев в нашей стране, в душе русского народа не истребится. В цикле же своих православных произведений «Лето Господне», «Праздники» и «Богомолье» Шмелев показывает читателю бесконечную, глубокую, детски смиренную народную веру, освященную опытом и историей русской святости. Благодаря творчеству писателя, Святая Русь приобрела высокую художественную достоверность. По мнению И.А.Ильина, так, как это сделал Шмелев, о России не сказал никто. Русскую душу хорошо чувствовал Пушкин, ее показывал в простонародных рассказах Толстой, ее проникновенно исповедовал Лесков, несколько раз робко коснулся Чехов, но только Шмелев вывел самое сокровенное в русской душе на страницы своих произведений. И тем самым писатель ответил стенающему голосу нашей национальной совести, открыл источники нашей духовной национальной силы, выявил, что «все трудности нашей природы, все испытания нашей истории, все неимоверные задачи нашей сравнительно первобытной, но мощной государственности — мы снесли и пронесли благодаря тому, что ставили свою душу в трепетную близость к Богу, получая от этой молитвенной близости: живую совесть, мудрое терпение, тихое трудолюбие, умение прощать и повиноваться…» [2]
Вполне понятно, что творчество наиболее духовно глубоких и национально характерных русских писателей, подобных Шмелеву, оставалось инородным западным литературным течениям. Русские писатели были обращены к родине, к покинутому народу, к своим вековым религиозным традиция и в этих своих привязанностях оказывались далеки западной интеллигенции, которая отличалась безрелигиозностью, «прогрессивностью» и склонностью приветствовать леворадикальный советский «эксперимент». Редким исключением среди русских писателей стал лишь В.В.Набоков, перешедший на английский язык и вошедший в американскую литературу.
Владимир Владимирович Набоков был сыном одного из лидеров кадетской партии, покинувшего с семьей Россию в 1919 г. Будущий писатель учился в Англии в знаменитом Кембриджском университете, потом поселился в Берлине и с начала 1920-х годов начал публиковать свои стихи под псевдонимом Сирин. В 1926 г. Набоков пишет роман «Машенька» и затем достигает мастерства в романе «Подвиг» (1932). После прихода к власти нацистов писатель покидает Германию и обосновывается в США. По его словам, с мукой переходит на английский язык. В 1955 г. разражается скандал вокруг романа Набокова «Лолита», объявленного в Америке порнографическим. Скандал делает автора «Лолиты» известным в Америке писателем.
Набоков стоит особняком между западной и русской литературой. Он чужд традиционно русской сердечности в отношении к миру, этическому миропониманию, склонен к эстетизму, гедонизму, отстраненной иронии. Обладая поразительным чувством конструктивных возможностей русского языка, Набоков часто жертвует «правдой жизни» в пользу самодовлеющих стилистических построений. Отсюда налет формалистической холодности и утонченного литературного интеллектуализма в его произведениях, всегда интересных и оригинальных. По-видимому, в глубине души Набоков всегда чувствовал себя приезжим на Западе. Он никогда не имел собственного дома, последние годы прожив в Швейцарии в американизированном отеле. Надгробие могилы Набокова на кладбище в деревушке Кларанс, возле курортного города Монтрё, описывают как предельно эстетское, из роскошного голубого камня, удивительно точно соответствующее мировосприятию покойного эстета и гедониста.
Итак, за исключением В.В.Набокова и некоторых молодых писателей, перешедших на западные языки и вписавшихся в контекст западной литературы, выходцы из России остались внутренне чужды окружающей культурной среде. Русские за рубежом, разумеется, и не претендовали на создание нечто нового народно-национального в области общественной и художественной культуры, понимая, что действительный центр русской культурно-исторической жизни находится в СССР, что только там, под грубой корой искусственной социальности, вопреки тоталитарному контролю чужеродного национальной России коммунистического государства продолжается отечественная история. Лишь в области философской и общественной мысли, практически задушенной внутри Советского Союза, эмиграция приобретала незаменимое, исключительно важное значение для Родины.
[1] Зайцев Б.К. Голубая звезда. — Тула, 1989. С.7- 8.
[2] Ильин И.А. Одинокий художник. Статьи. Речи. Лекции. — М.: Искусство, 1993. С.119.